Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

К такому типу относится, например, семейное хозяйство. Этот тип хозяйства экономически эффективен (при достижении определенного класса целей) — замена его рыночными отношениями невозможна, т.к. оказывается, что ни у одного члена семьи не хватило бы денег расплатиться по рыночным ценам с другими членами семьи за их вклад.

В статьях Ленина хозяйство представлено в его материальной фактуре. Здесь нет понятий хрематистики и теории стоимости. Это принципиальное отличие можно понять, внимательно читая Маркса — вместе с примечаниями, в которых он для контраста описывал «нерыночное» докапиталистическое хозяйство.

Маркс объяснял отличие капиталистического хозяйства от некапиталистического. Он показывает особенность некапиталистического хозяйства в отношении использования техники: «Единственной руководящей точкой зрения здесь является сбережение труда для самого работника, а не сбережение цены труда». Для примера Маркс приводит стихотворение римского поэта, современника Цицерона, посвященное изобретению водяных мельниц. 172Поэт радостно обращается к работницам:

В «Капитале» Маркс показывает, что в условиях капитализма введение машин приводит к интенсификации труда и стремлению хозяина удлинить рабочий день , и что противодействие этому оказывает лишь сопротивление рабочих. Адам Смит видел смысл разделения труда лишь в том, чтобы рабочий производил больше продукта — ему и в голову не приходило, что улучшение техники и организации может быть использовано для сокращения рабочего дня при том же количестве продукта.

А вот как Ленин в статье «Одна из великих побед техники» излагает выгоды способа подземной газификации угля, почти словами поэта из Тесалоники: «При социализме применение способа Рамсея, “освобождая” труд миллионов горнорабочих, позволит сразу сократить для всех рабочий день с 8 часов, к примеру, до 7, а то и меньше. “Электрификация” всех фабрик и железных дорог сделает условия труда более гигиеничными, избавит миллионы рабочих от дыма, пыли и грязи, ускорит превращение грязных отвратительных мастерских в чистые, светлые, достойные человека лаборатории. Электрическое освещение и электрическое отопление каждого дома избавят миллионы “домашних рабынь” от необходимости убивать три четверти жизни в смрадной кухне». 173

Мальтус, заведующий кафедpы политэкономии (пеpвой в миpе), сформулировал постулат западного капитализма: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор».

После революции 1905 г. значительная часть российской элиты (включая либералов) приняли этот постулат, и это было замечено. Русская культура была очень чувствительна к этой проблеме. Она даже сумела очистить дарвинизм от его мальтузианской компоненты. Концепцию «немальтузианского» дарвинизма П.А. Кропоткин изложил в книге «Взаимная помощь: фактор эволюции» (1902 г., Лондон). Вот его вывод: «Взаимопомощь, справедливость, мораль — таковы последовательные этапы, которые мы наблюдаем при изучении мира животных и человека. Они составляют органическую необходимость, которая содержит в самой себе свое оправдание и подтверждается всем тем, что мы видим в животном мире… Чувства взаимопомощи, справедливости и нравственности глубоко укоренены в человеке всей силой инстинктов. Первейший из этих инстинктов — инстинкт Взаимопомощи — является наиболее сильным».

Кропоткин оформил обыденный устой массового сознания большинства населения России. Поэтому и не был принят проект Февральской революции и начали строить советское хозяйство в основном не по типу рынка , а по типу семьи — не на основе купли-продажи ресурсов, а на основе их сложения. Это позволяло вовлекать в хозяйство «бросовые» и «дремлющие» ресурсы, давало большую экономию на трансакциях и порождало хозяйственную мотивацию иного, нежели на рынке, типа. Сложение ресурсов в «семье», расширенной до масштабов страны, требовало государственного планирования и особого органа управления.

Именно тип народного хозяйства в огромной степени предопределяет социальные формы всего жизнеустройства. С началом НЭП в советской экономике вводилось плановое начало.

Надо учесть факт, который не попал в учебники: потребность в крупномасштабном народнохозяйственном планировании в России еще до революции осознавалась и монархическим государством, и промышленниками. В 1907 г. Министерство путей сообщения составило первый пятилетний план строительства и развития железных дорог. Деловые круги «горячо приветствовали этот почин». В 1909-1912 гг. работала Междуведомственная комиссия для составления плана работ по улучшению и развитию водных путей сообщения Российской Империи. Теперь она применяла при разработке плановых документов широкий комплексный подход. В качестве главного критерия Комиссия приняла «внутренние потребности государства». Была разработана программа на 1911-1915 гг., а затем пятилетний план капитальных работ на 1912-1916 гг. [58]. Реализация этих «первых пятилеток» была отложена из-за I Мировой войны, но главное, большие препятствия мешали отношения собственности.

После Октябрьской революции возможности для планирования были резко расширены. Еще в годы гражданской войны была начата разработка перспективного плана электрификации России. В декабре 1920 г. план ГОЭЛРО был одобрен VIII Всероссийским съездом Советов и через год утвержден IX Всероссийским съездом Советов. Это был первый перспективный план развития народного хозяйства, который получил практическое воплощение. В 1921 г. была создана Государственная плановая комиссия (Госплан).

Этот проект в конце ХХ века забуксовал и был деформирован. Влиятельная часть населения России опять взяла на вооружение мальтузианство. Но это уже другая история, драматическая и с неизвестным исходом.

Советская власть в октябре унаследовала катастрофическое состояние жизнеобеспечения городского населения и части сельского. Когда в 1915 г. был нарушен нормальный товарооборот и, несмотря на высокий урожай, «хлеб не пошел на рынок», были установлены твердые цены и начались реквизиции. 23 сентября 1916 г. царское правительство объявило продразверстку. Объявленная на 1917 г. царским правительством продразверстка провалилась из-за распада системы управления. Временное правительство, будучи по своей философии буржуазным, также вводит хлебную монополию — и также не может провести ее в жизнь из-за беспомощности его аппарата.