Элизабет Хереш - Распутин. Тайна его власти

Получив телеграмму, царица передает текст Распутина дальше. Забытыми оказываются все утешительные слова, которые старец всегда имел наготове, когда Александра оплакивала раненых солдат, страдающих и умирающих в ее лазарете. «Не печалься, — говорил обычно Распутин, — они — горящие свечи перед алтарем божьим…»

Разве не означаю бы это то же самое и для его сына, если бы он действительно погиб? Поскольку Царица исходит из того, что каждое предупреждение Распутина, брошенное на ветер, обязательно принесет несчастье, она посылает царю посох, который Распутин получил в Афонском монастыре, а теперь передал ей для Николая «в качестве благословения…», не забыв упомянуть последние риторические выражения Распутина по продвижению его вопроса: «Он говорил так красиво, как может только русский император, действительно помазанник Божий (…) И что Ты, если не объявишь второй мобилизации, спасешь свое господство…».

Однако на Николая их ухищрения не воздействуют. Похоже, он раскусил Распутина, но хочет пощадить Александру, не признаваясь в своей догадке. На ее последнее письмо, изложенное на нескольких страницах, с неизменной просьбой спасти сына Распутина, он отвечает вежливо, но кратко: «Сердечное спасибо за милое письмо. Здесь ужасно жарко (…) Искренне всех целую, Ники».

Сына призывают в армию, но, благодаря одной поклоннице Распутина, он не попадает на фронт, а работает санитаром в лазарете, который оборудовали в столице.

Между тем Распутин озабочен переполохом, вызванным его образом жизни. В годы войны становятся достоянием гласности скандалы о масштабах его личных похождений, так как люди, приглашающие его в гости, чаще всего связывают решение своих коммерческих, а из-за военной ситуации, редко бывающих легальными, дел с тем, чтобы поддерживать жаждущего удовольствий властного мужика в хорошем настроении.

В марте 1915 года Распутин ненадолго отправляется в Москву, чтобы помолиться перед мощами святого, в чем он поклялся еще год назад на тот случай, если он оправится от ранения, полученного во время покушения на него. Однако вечер он проводит в соответствии со своими земными вкусами. День 26 марта 1915 года не забудут многие — даже те, кого при этом не было, а только слышали от других. Начальник Тайной охранной полиции, генерал Спиридович, описывает событие так:

«Вечер, организованный московским рестораном „Яр“, закончился большим скандалом. С ростом спекуляций военными поставками, Москва также стала играть определенную роль в деятельности Распутина. Многие активные московские дельцы познакомились с Распутиным и пользовались этим знакомством для своих сделок.

26 марта Распутин появился в ресторане около одиннадцати часов вечера, в сопровождении двух дам и журналиста Н. И. Соедова, который также занимался сделками. Все хорошо выпили. Они хотели обмыть сделку, которую заключили. Праздновали в отдельном кабинете, пригласили цыган, позвонили С. Д. Кугульскому, чтобы тот составил им компанию.

Пел цыганский хор, под его песни танцевали, осушили много бутылок. Распутин был пьян, танцевал и отпускал интимные замечания цыганкам.

— Этот кафтан мне справила Старуха, — пролепетал он и объяснил, что под „Старухой“ подразумевал царицу.

После нескольких танцев он подумал: „Что бы она (царица) сказала, если бы увидела меня здесь в таком виде!“».

Все пили, Распутин становился все более пьяным. Под конец его стали провоцировать, чтобы он доказал, что он, и в самом деле, Распутин. Вот сообщение об этом Московской охранки:

«Поведение Распутина совершенно не поддается описанию. В нем появились сексопатологические черты. Он обнажил свой половой орган и выставил его на всеобщее обозрение, продолжая при этом беседовать с певицами. При этом он раздавал им написанные от руки записки с такими словами, как ЛЮБЛЮ САМОЗАБВЕННО и другими подобными премудростями. Капельмейстер дал понять Распутину, что больше не может терпеть такого поведения, но Распутин ответил: „Я всегда так развлекаюсь, когда нахожусь в обществе дам!“ При этом он раздавал большие суммы денег, которые заранее занял у одной из сопровождавших его женщин. В два часа утра компания, наконец, разошлась…»

В обоих городах, Москве и Петербурге, эта скандальная история вызвала бурю негодований. Из Петербурга Распутин направил двум своим спутницам следующие телеграммы: «Счастлив обладанием тобой, грущу в ожидании, целую, моя дорогая» и «Любимое сокровище, я рядом с Тобой, целую Тебя!»

Через месяц в Петербурге состоялась другая развратная пирушка, в которой принимал участие и один банкир. На следующий день Распутин не мог прийти в себя до вечера.

В мае Распутин устроил оргию в присутствии другого банкира, Мануса. (…) Кроме банкира в ней участвовали дама из высшего общества, одна проститутка, коммерсант, делец, офицер и генерал…

Обычно в полицейских сообщениях избегают упоминания имен известных личностей, которые могли быть скомпрометированы общением с Распутиным. В этих случаях их обозначают инициалами.

В то же время царица пишет в письме царю от 11 мая 1915 года:

«Наш друг посетил (министра финансов) Барка, и они два часа очень хорошо побеседовали…»

Распутин ходатайствует перед Барком за Мануса. И. П. Манус — коммерсант, биржевой маклер, директор Общества железнодорожных заводов, Директор Российского транспортного общества, Российского страхового общества, член наблюдательного совета газеты «Гражданин», которая является консервативной и пользуется финансовой поддержкой правительства. Манус хочет основать акционерное общество для одного большого проекта — орошения Кавказских земель. Кроме того, он желает создать Зерновой банк. На то и на другое ему нужны деньги от министра финансов.

«Они хотят осушить какие-то болота, — объясняет Распутин Вырубовой, которой передает документы Мануса по проекту, чтобы та передала их царю (через царицу), — на это им нужны деньги, и мы, в конце концов, тоже хотим хорошо жить…»

В качестве посредника в этих контактах выступает сомнительный молодой человек по имени Манасевич-Мануйлов. Вначале он пришел к Распутину как журналист, чтобы взять у него интервью. После чего возник скандал, потому что Распутин откровенно рассказывал, что он действительно часто ходит с женщинами в баню: «…Некоторые издам высшего общества сказали мне, что хотят приблизиться к богу. Тогда я их пригласил поехать ко мне в Покровское. Там я вместе с ними — их было семь или восемь — пошел в баню. Они пришли в дорогих платьях и со всеми своими бриллиантами. Там я их попросил раздеться и помыть мне тело, чтобы их, так сказать, через унижение приблизить к богу…»

Но вскоре после шумихи, наделанной этим интервью, Мануйлов заканчивает со своей журналисткой деятельностью и еще больше сближается с Распутиным, становясь посредником (и выгодоприобретателем) в его контактах. Его продажность ни для кого не секрет. Перед войной он заявил, что готов взять у германского посла Пурталеса 300 000 рублей, чтобы соответствующим образом использовать их для своей газеты, но главный редактор его, разумеется, вышвырнул. Затем он работал в министерстве внутренних дел.