Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

Гриффит Флой внимательно посмотрел на меня и задумчиво затушил окурок о край пепельницы: - Я люблю ее, - сказал он, - и люблю гораздо сильнее, чем думал раньше. Когда я увидел ее в тот вечер в парке, когда понял, что навсегда потерял отца, я был разбит и потерян. Во мне кипели боль и злость, мне нужен был виновный, и я совсем потерял голову. Когда я немного успокоился, когда узнал, что Элен отрицает свою вину, я стал мыслить более здраво. - Вы успокоились ценою памяти об отце? Или вы больше не думаете, что это мисс Лайджест убила сэра Чарльза? - Я не знаю, кто убил моего несчастного отца, но я хочу верить, что это была не Элен, - ответил он невозмутимо. Своими глазами я не видел, что она убила его, и у полиции нет стопроцентных свидетелей, поэтому моя вера в Элен не результат выбора между нею и отцом, не предательство его памяти, а скорее доказательство любви к ним обоим. Я всегда хотел жениться на Элен, и потому если ее вина не будет доказана в суде, для меня она останется невиновной, и я смогу забыть обо всем. - Почему бы вам в таком случае не изложить свои изменившиеся взгляды в полиции? Возможно, это помогло бы мисс Лайджест, ведь инспектор Лестрейд считает вас ее заклятым врагом. - Наверное, я так и сделаю в ближайшее время. Думаю, и Элен это будет приятно. - Я вижу, она вам действительно небезразлична. - Вы говорите так, как будто я должен был вам это доказывать, - насмешливо заметил он, глядя на меня из-под полуопущенных век. - Я так долго убеждал саму Элен в своей любви, что не хочу теперь повторять это для кого-то другого. Даже для вас, мистер Холмс. - Мне это и не нужно: достаточно того, что я вижу.

Он кивнул с таким видом, словно и в самом деле все его действия по отношению к Элен были ежеминутным образцом нежности и обожания. Я слушал его и не мог понять, неужели он так верит в то, во что хочет верить, или же держать окружающих за идиотов стало его постоянной привычкой. Сейчас он, наверное, все же уловил смысл повисшей в воздухе паузы и снова заговорил: - Вы, должно быть, много говорили с Элен обо мне, - сказал он, - и, возможно, сомневаетесь в том, что мое чувство не осталось без взаимности. Если хотите, можете так думать, но при этом вам стоит учесть, что вы плохо знаете Элен, а это может стать причиной ошибочных выводов по тому, что она говорит, относительно того, что она делает на самом деле... ecn голубые глаза победоносно заблестели, но я почему-то не почувствовал себя уязвленным - что-то говорило мне, что за прошедшие недели я узнал Элен намного лучше, чем он за все три года их знакомства. - Мисс Лайджест действительно не слишком распространялась о своих чувствах к вам, мистер Флой, - сказал я. - Вы предлагаете приписать это ее лицемерию? - Лицемерию? Нет. Просто она слишком ценит свою свободу и независимость, слишком пестует свою гордость, но мне известно и то, что за всем этим скрывается... - он снова посмотрел на меня своими светлыми глазами. - Мы немного отвлеклись, мистер Флой. Расскажите о том, как именно умер сэр Джейкоб.

Он устремил взгляд в пространство перед собой: - Мы с ним довольно долго беседовали, хотя говорил в основном он - убеждал меня в выгодности того, что собирался сделать. Потом он вдруг замолчал, а когда я посмотрел на него после затянувшейся паузы, то увидел, что его лицо стало пунцовым. Я спросил, что с ним, но он только что-то прохрипел и быстро осел на пол. Я сидел достаточно далеко и не успел его подхватить, но слава богу, Лайджест, падая, не ударился головой. - И вы сразу же позвали на помощь? - Ну, разумеется. - Так значит, в вашем разговоре не было ничего такого, что могло бы взволновать его до приступа? - Решительно ничего. Эта последняя беседа была одна из самых мирных за прошедшие годы. Но вообще-то, по-моему, Лайджест был слишком слаб, чтобы ссориться, и слишком заинтересован в сделке, чтобы намеренно грубить мне. - Над чем же вы смеялись, когда говорили с ним?

Его тонкие брови театрально взметнулись вверх: - Старина Келистон! - улыбнулся он. - Я всегда считал, что он слишком рьяно исполняет свои обязанности... Я смеялся, потому что мне было смешно. Это противозаконно? - Отнюдь. Но что именно вас рассмешило? - То, как Лайджест изложил мне предложения арендаторов. - Возможно, ваш смех показался ему оскорбительным? - Нет, он сам улыбнулся в ответ, и это было в середине нашего разговора, если уж вы пытаетесь усмотреть тут связь с его смертью. - Не стоит пытаться угадывать мои мысли, мистер Флой, улыбнулся я, - я просто задаю вам вопросы. Вы пытались спасти сэра Джейкоба? - Да, конечно. Когда я позвал на помощь, прибежал Келистон, и мы вместе оказывали помощь Лайджесту по мере сил. Келистон тут же крикнул подоспевшей горничной, чтобы она отправлялась за врачом. - Когда вы покинули Грегори-Пейдж? - Как только доктор Рэй расспросил меня обо всем и заключил, что Лайджесту уже не помочь. - Вы не стали дожидаться, когда вернется мисс Лайджест, чтобы самому сообщить ей печальную новость? - Нет. Я решил, что желающих все рассказать и так предостаточно. Кроме того, я собирался в Йорк, да и Элен, учитывая последние события, вряд ли стала бы рыдать на моем плече, даже если бы я ее дождался. Я ведь в тот день в первый раз собирался сказать ей, что не считаю ее убийцей. - Вы могли бы оставить ей записку с соболезнованиями, заметил я. - Я подумал об этом, но потом решил, что без моих объяснений это имеет не много смысла. Она ведь думала, что я предубежден против нее. - Понимаю.

Я проследил за тем, как он достал из портсигара новую сигарету и небрежно закурил. - Давайте теперь перейдем к тому, что связано со смертью вашего отца, - сказал я. - Расскажите мне, мистер Флой, о том роковом дне, когда его не стало. Что он делал, что говорил? Как вел себя? Что делали вы сами? Если помните, это было десятое августа.

Гриффит Флой взглянул на меня, нахмурившись то ли от неприятных воспоминаний, то ли от клубов сигаретного дыма вокруг. - Да, я помню, - сказал он, - в тот день отец все время был дома и занимался обычными делами: давал Уиксботу (это наш дворецкий) указания относительно покупок, отчитывал нашу новую горничную за какую-то оплошность, сидел с газетой на террасе. После второго завтрака мы с ним работали над документами в его кабинете и беседовали. - Полагаю, это имело отношение к пресловутой арендной сделке? - Совершенно верно. - Но и не только к ней?

Его красивое лицо приняло вопросительное и настороженное выражение: - Почему вы так думаете? - Мне кажется в высшей степени логичным, что ваш покойный отец мог обсуждать с вами возможные пути примирения с сэром Джейкобом.

Он выдохнул дым и помахал свободной рукой, разгоняя его в стороны: - Что ж, вы правы, мистер Холмс, но я не заговорил бы об этом сам, если бы вы не спросили, потому что... потому что мы с отцом поссорились. - Вы не хотели раскрывать предмет ссоры или боялись навлечь на себя подозрения? - Не то и не другое. Вряд ли наша ссора может быть основанием для подозрений, да и предмет ее теперь кажется просто глупым, но мне не хотелось признаваться кому-либо, что мы расстались с отцом навсегда, будучи рассерженными друг на друга. Это легло тяжким бременем на мою совесть, и мне не хотелось, чтобы кто-то это обсуждал за моей спиной. - Могу повторить вам, что не стану без крайней необходимости распространять рассказанное вами. Думаю, это неплохая плата за откровенность и возможность помочь мисс Лайджест. - Если вы считаете, что это может ей помочь, я, разумеется, расскажу. Накануне того злосчастного дня, когда погиб отец, действительно вышла ссора между мною и Лайджестом. Отец и Элен тоже оказались ввязанным в нее, потому что начали пытаться нас примирить. Впрочем, Элен рассказала вам о подробностях, и я не буду на них останавливаться... Отец был зол на меня, но заговорил об этом только после вечернего чая на следующий день. Он говорил, что нужно найти способ уладить стычку, и предлагал мне поехать в Грегори-Пейдж и лично извиниться перед Лайджестом. Я, естественно, отказался наотрез, потому что не чувствовал себя виноватым, и сказал отцу, что правильнее будет ждать шагов примирения со стороны Лайджеста, тем более, что они наверняка последовали бы, ведь он был столь же отходчив, сколько и вспыльчив. Отец отчитал меня за грубость, невоспитанность и неуважение к старшим, как l`k|whj`. Я больше ничего не сказал ему и молча ушел. - Куда? - Сначала выпить пива в "Серебряном быке", а потом к своим приятелям, к которым давно были дела.