Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

Как же попала рукопись книги Абу–л–Вафы в Королевскую библиотеку? Оказывается, что ее привез некий Ванслеб, которого министр Людовика XIV Кольбер отправил на Восток специально для приобретения арабских научных рукописей. Ванслеб, конечно, не мог не оправдать доверие короля и возвратиться с пустыми руками. Он не мог также привезти малонадежные рукописи и потому позаботился, чтобы все привезенные им арабские сочинения имели удостоверительную печать сына Тамерлана. Эта печать убедила всех придворных библиотекарей (и, по–видимому, самого короля), поскольку текст ее был им понятен, будучи исполнен на латинском языке!

Последняя пикантная подробность ставит все на свои места и нам остается только отдать должное находчивости Ванслеба, который не найдя никаких достойных внимания короля–солнца рукописей, не растерялся и принял свои меры; если бы он был поосторожнее и менее рассчитывал на магическую силу латинского текста печатей, мы никогда бы не получили столь прямого доказательства его изобретательности. Интересно, был ли Био осведомлен о латинском языке печатей Тамерланова сына?

Еще более чем Абу–л–Вафа известен другой арабский астроном Абу–л–Хуссейн, по прозвищу Суфи, которое было ему дано из–за его приверженности к суфизму. Утверждается, что он родился 14 мухаррема 291 г. хиджры, т.е. 7 декабря 903 г. н. э., и умер 15 мухаррема 376 г. хиджры, т.е. 25 мая 986 г. н. э., прожив, таким образом, точно 85 лунных лет. Работал он при Ширазском и Багдадском дворах, написал три сочинения, из которых до нас дошел только каталог звезд. Копии этого каталога довольно многочисленны: они имеются в Эскуриале, Оксфорде, Лейдене, Копенгагене, Ленинграде, а в Париже хранятся даже три его экземпляра. Этим исчерпываются по существу все биографические сведения о нем (см.[4], стр.237).

«Необычная точность дня рождения и дня смерти аль–Суфи, напоминающая православные святцы, при полном отсутствии каких–либо других биографических сведений о нем, сама показывает себе цену. Эти даты явно высчитаны астрологическим путем, и в результате мы можем сказать, что об авторе исследуемого нами теперь звездного каталога ничего и никому неизвестно. Мы с полным правом можем усомниться даже в том, что он жил в Ширазе и Багдаде…» ([4], стр.238). Все биографические сведения о Суфи (в том числе и его жительство в Багдаде и Ширазе) извлечены из предисловия к каталогу и потому независимой доказательной силы не имеют.

Сам же каталог Суфи представляет собой расширенный, дополненный и исправленный вариант каталога Птолемея. Суфи пишет, что он изучил много экземпляров «Алмагеста» Птолемея и указывает многочисленные ошибки переписчиков, которые он в них обнаружил (см.[4], дтр.240). В описании созвездий и местоположений звезд Суфи рабски следует Птолемею, повторяя все ляпсусы Дюрера! (См. гл.З, § 2). Это неопровержимо доказывает, что труд Суфи написан после 1515 года.

Более того, эту оценку можно поднять еще лет на сто. Дело в том, что известная туманность Андромеды видна простым глазом как незначительная и ничем особым не выделяющаяся звездочка. Она была отождествлена как туманность только с помощью телескопа в 1612 г. Симеоном Мариусом. И эту–то телескопиическую туманность Суфи, оказывается, знает. Он (см.[4], стр.249) описывает ее как горсточку звезд, вроде известных Плеяд. Современные комментаторы этого места не обратили внимания, что разделить туманность Андромеды на звезды невозможно никаким человеческим глазом, не вооруженным хотя бы простейшей астрономиической трубой. Более того, представление о Плеядах как о «горсточке звезд» также требует трубы, поскольку без нее в Плеядах видны только 7 отдельных звезд.

При описании местоположения звезд (в том числе и туманности Андромеды) Суфи ссылается на созвездие Камелеопарда, которого нет у Дюрера–Птолемея и которое было введено Барчиусом только в 1624г.

На звездных картах, приложенных к каталогу Суфи, звезды созвездий обозначаются буквами в полном соответствии с атласом Байера 1603 года, в котором впервые была предложена эта система обозначений (только греческие буквы Байера заменены арабскими), а сами созвездия изображены рисунками людей (см.[4], стр.257, рис.51— 54 и стр.301, рис.71), одетых в фантастические костюмы «восточного характера». В таких костюмах западно–европейские художники, никогда не бывавшие на Востоке, изображали восточных принцев и принцесс. Да и вообще, спрашивается, как такого рода рисунки могли появиться в труде благочестивого ученого–суфиста, когда вероучение ислама недвусмысленно запрещает какие–либо изображения живых существ?

Таким образом, все доказывает, что каталог Суфи является (подобно трактату Абу–л–Вафы) злостным апокрифом, написанным скорее всего в XVII веке.

Одновременно с трактатом Абу–л–Вафы Седийо опубликовал перевод сочинения другого «арабского» ученого Абу–р–Райхана ал–Бируни, рукопись которого также была привезена в Европу Ванслебом и также снабжена печатью Шахроха на латинском языке.

Это заставляет внимательнее приглядеться и как к сочинениям Бируни, так и к его личности.

Абу–р–Райхан ал–Бируни (973—1048) считается одним из самых выдающихся представителей «арабоязычной» культуры, хотя его имя и не было известно ученому миру до XIX века. Он якобы родился, жил и работал в Хорезме на территории нынешнего Узбекистана и потому современные узбеки считают его своим национальным ученым. Перу Бируни принадлежат будто бы 143 сочинения по всевозможным отраслям знаний, из которых до нас «дошло» 31.

Обращает на себя внимание практика писания сочинений «на имя» Бируни другими лицами. Чтобы как–то объяснить это, современные ученые (см., напр.[140], стр.27) уверенно пишут, что это «фактически совместные работы Бируни и его друзей» хотя никаких доказательств этого смелого утверждения нет. Не проще ли предположить, что подобно тому, как византийские и древнерусские книжники приписывали для придания авторитетности свои сочинения Иоанну Златоусту, так и «арабские» писатели ставили на своих книгах имя легендарного Абу–р–Рахмана?

Поддержкой этого мнения может служить не только невероятная разносторонность Бируни, но и определенная непоследовательность, проявляемая Бируни в своих сочинениях. Например, имеются как сочинения Бируни, в которых он разоблачает вздорность притязаний астрологии на научность (см. [140], стр. 11), так и сочинения, в которых он подробно и со знанием дела излагает астрологическую науку (см.[140], стр.15). Авторам биографии Бируни не остается ничего иного, как беспомощно заявить, что, излагая астрологию, Бируни «фактически разоблачает методы астрологов» ([140], стр. 15). Конечно, для современного ума любое изложение астрологии будет ее «разоблачением», но значит ли это, что все учебники астрологии писались с целью ее разоблачить?