Хартмут Бокман - Немецкий Орден

Как явствует из Кульмской грамоты, изначально не были непреодолимыми и границы между городом и деревней. Ведь в этом документе, который составил фундамент права оседлости в Пруссии, не оговаривается правовое положение бюргеров в узком смысле этого слова.

Скорее Кульмская грамота детально толкует право собственности бюргеров, владевших землей: собственники платили скромные подати, но несли воинские повинности, каждый в зависимости от площади земельного надела. Значит, речь идет в данном случае о праве свободных (см. с. 101–102). Очевидно, орден полагал, что многие свободные достойны жить в городах. И действительно, семьи советников в крупных городах Пруссии нередко владели свободными наделами; разницы между высшими слоями города и деревни в Пруссии почти не было.

Сюда же следует вписать и еще одну фигуру, игравшую важную роль в процессе движения на Восток: локатор (Lokator), так сказать, распорядитель, занимавшийся вопросами расселения, направлявший этот процесс; он вербовал некую группу переселенцев, ссужая им в зависимости от обстоятельств начальный капитал.

Должно быть, локатор имел немалые средства; в этой роли нередко выступали бюргеры и представители высшего слоя землевладельцев. Локатор исполнял свои обязанности не задаром: ему полагались земельные владения, — как правило, согласно грамотам, десятая часть гуфы, или десятая часть деревни. В зависимости от размера деревни это составляло 4–6 гуф, или 2–3 двора, которыми локатор владел на том же праве, что и свободные, то есть выплачивая скромные подати и неся воинские повинности.

Впрочем, получив деревню, локатор становился сельским старостой, то есть наместником землевладельца в деревне, и занимался главным образом судебной деятельностью, что сближало его с крупными землевладельцами.

Границы между городом и деревней не были непреодолимыми не только для представителей высшего слоя и не только для тех, кто оставил земледелие и переселился в город. Не было резкой границы и между мелкими бюргерами и крестьянами. Почти все города, поднявшиеся по ходу движения на Восток, имели крупные земельные владения, и едва ли не каждый бюргер занимался земледелием.

В четвертой главе не говорилось об отношениях между орденом и Польшей, хотя польское княжество Мазовия граничило с государством ордена в Пруссии, а его правитель принимал активное участие в создании орденского государства и в конце концов остался в проигрыше. И все же до начала XIV века серьезных конфликтов между орденом и Польшей не было. Напротив, польские князья и знать участвовали в крестовых походах на пруссов.

Этим то дружеским отношениям, то нейтралитету между поляками и орденом пришел конец, когда в 1308 году рыцари переправились на левый берег Вислы и заняли Восточное (Гданьское) Поморье. Экспансия государства ордена породила его многолетний, можно сказать вековой, конфликт с Польшей, и все же она имеет огромное значение.

Оккупация Гданьского Поморья коренным образом отличалась от завоевания Пруссии. Хотя вопрос, имел ли орден право основать в Пруссии государственную структуру на века или на время миссии, рождает споры, но, так или иначе, рыцари вели войну с язычниками. Но на левом берегу Вислы правил христианами князь-христианин. Воевать с ним не входило в задачу Немецкого ордена. Только если бы поморские князья поддерживали язычников, как это случилось в середине XIII века (ср. с. 72–73), орден имел законное право вести с ними войну. Но об этом в начале XIV века и речи не было. И все же орден не только воевал с Гданьским Поморьем, но в 1308–1309 годах захватил эту землю.

В каком-то смысле нынешняя ситуация ничем не отличалась от ситуации вековой давности. Вновь шла борьба за власть между представителями польской династии, и вновь в эту борьбу волей-неволей включились и их соседи. Политическую активность проявлял теперь не только орден, но и граничащая с Поморьем на юге Великая Польша и его западный сосед — Бранденбургская Марка. Итак, все три соседа Поморья были сильнее него, а один, Великая Польша, или собственно Польша, тоже мог заявить о своих правах на него.

Это объясняется тем, что в конце X века; вскоре после образования Польского государства, Западное и Восточное Поморье вошли в сферу его интересов. Польские князья пытались подчинить себе обе земли и проводить там миссию. И здесь христианизация и господство были неразрывно связаны, но в начале XI века политика Польши потерпела крах: население Поморья осталось языческим, сохранив политическую независимость.

Только в начале XII века королю Польскому Болеславу III [47] Болеслав III Кривоустый (1085–1138) — король Польский с 1102 г.; в результате военных походов присоединил к Польше Восточное (1116 г.) и Западное (1123 г.) Поморье. удалось захватить Западное и Восточное Поморье. Тогда же они были христианизированы. Вскоре после этого в Западном Поморье было основано епископство: Влоцлавек (Леслау) на Висле. Это епископство, как и прочие польские епископства, было подчинено архиепископству Гнезненскому. В 1309 году Гданьское Поморье было занято Немецким орденом, но сохранило свою связь с Влоцлавеком и с Гнезно. Уже те полвека, на протяжении которых Восточное Поморье принадлежало государству Немецкого ордена, свидетельствуют, что Церковь имела политическое значение, сохраняя память о том, что некогда эта земля, пусть и недолго, принадлежала Польше.

После смерти Болеслава III в 1138 году Польское государство распалось на княжества, и удельным князьям не удалось удержать власть над Западным и Восточным Поморьем. В обеих землях возникли свои династии.

Сначала независимость от Польши обрели князья Западного Поморья. В 1181 году князь Богислав I стал ленником императора Фридриха Барбароссы. Ленниками оставались и его потомки; так, в 1181 году Поморье вошло в состав империи. Это было тем проще, что Церковь Западного Поморья не была связана с Польшей. Епископство Воллин (позднее Каммин) не подчинялось ни архиепископу Гнезненскому, ни кому другому. Оно было независимым.

В Восточном Поморье все было иначе, чем в Западном, в том числе и политическое развитие. Династия Самборидов вскоре признала власть над собой польских правителей. Но уже в 1227 году они обрели независимость, величаясь с тех пор герцогами (Dux).

После смерти герцога Святополка в 1266 году разгорелась борьба за власть между его братьями, Самбором II и Ратибором, и сыновьями, Мествином II и Варциславом И. В борьбе против Варцислава Мествин заручился поддержкой маркграфа Бранденбургского. В 1269 году он стал ленником маркграфа, как некогда герцог Поморский, подчинившийся Фридриху Барбароссе. Правда, в последнем случае ленные отношения не были столь продолжительными.