Николай Полевой - История русского народа

Иоанн слушал, молчал, плакал и со слезами, упадая на колени перед иконою, поклялся быть отныне добрым царем, изменить нрав свой, приблизить к себе благих, добрых советников и посвятить всю жизнь свою счастию подданных и чести государства. Сильвестр простил, благословил его; мятежную чернь разогнали; смятение утихло, и между тем, пока спешили обновлять Москву, очищать ее от трупов и развалин, настало время исправления Иоаннова, непостижимое чудо для народа, ибо он не ведал, что совершается в чертогах царских.

В самом деле, не чудо ли было, когда прежний Иоанн, буйный, своевольный, строптивый, немилосердый в минуту гнева, казался превратившимся в ангела кротости, царя послушного доброму совету, юношу тихого, снисходительного, забывающего оскорбления и вины, оценяющего одно добро и заслугу? Не чудо ли было, когда целые годы проходили потом, и царь, в летах пылкой юности, являлся мудрым во внутреннем устроении государства, грозным победами, блистал умом в советах, величием сана среди сонма добрых советников, ибо и злые исправились с его переменою, как говорят современники?

Подавая собою пример супружеской любви и семейственного благотишия, он заставлял самих чужеземцев славить мудрость его в отдаленных странах; подданные возносили имя его, и несколько лет после 1547 года составляют в истории страницы утешительные для сердца, поучительные для ума: это был прекрасный полдень жизни Иоанна, после бурного утра. И кто из современников мог думать, что за сим прекрасным временем настанет грозный вечер и мрачная, темная ночь жизни его!

Утишив волнение народное, Иоанн не мстил никому, не изыскивал виновников; не было ни истязаний, ни розысков; исчезло и различие партий при дворе его: сообщники Шуйских, Глинских, Вельских оставались в почестях наряду с другими, новыми его любимцами. В бояре немедленно произведены были: Захарьин (дядя Анастасии, Григорий Юрьевич), Хабарбов, князь Даниил Пронский, князь Фед. Куракин-Булгак, князь Дмитрий Палицкий. Глинский слышал, что его лишили звания конюшего, возведя в знаменитый сан сей князя Ушатого, и что непримиримый враг, князь Петр Шуйский, послан взять его. Глинский хотел бежать в Литву, но одумался, решился изумить смелостью: он и друг его Турунтай-Пронский явились в Москву; их еще более изумили, объявив им прощение и оставя при них звание бояр. Так и главный виновник народного бунта и убиения Юрия Глинского, государев духовник Федор остался на своем месте, и только через два года был заменен Сильвестром. Но оставляя злых в покое, их лишали, однако ж, средства делать зло; лихоимцы, притеснители народа были сменены, уволены, и народ благословил Иоанна.

Доселе восточная политика была наблюдаема с близкими родными русских властителей: их свобода, самая жизнь были в опасности; им не позволяли жениться, если наследие престола не было утверждено. Недоверчивость, опасение разрушали дружбу и согласие в. к. с родными. Напротив, Иоанн начал оказывать всю возможную любовь и дружбу родственную своему родному и своему двоюродному братьям, хотя Юрий был слаб телом и скудоумен; Владимир же отличался умом и телесным благообразием; мать его была женщина гордая, хитрая, властолюбивая, а Иоанн еще не имел детей. В ноябре 1548 г. Юрий женился, а в 1550 году женился и Владимир. На свадьбах дружно пировали Иоанн и двор его. Соблюдая обряды, для выбора невесты обоим князьям собирали знатнейших девиц; но Юрий особенно полюбил ту, которую назначили ему – дочь Дмитрия Палецкого, а Владимир – дочь Александра Нагого, друзей Захарьиных и Адашева. В приговорах Иоанна имя братьев его начали упоминать после его имени.

Как будто сильнее желая укрепить обеты, данные Иоанном на добро, хотели придать им особенную гласность, торжественность, и Москва увидела зрелище, достойное веков патриархального Востока. Велено было собраться жителям Москвы на Лобное место; призваны были избранные люди из областей. Иоанн предварительно провел несколько дней в посте и молитвах, получил разрешение отца духовного и в воскресный день, приобщась Св. Тайн, вышел на лобное место в сопровождении митрополита, бояр, дружины. После молебна, отправленного при бесчисленном стечении, Иоанн громогласно говорил: «Владыко митрополит! знаю тебя благо и любви желателя; будь мне помощник и любви поборник. Я остался младенцем от отца и от матери. Обо мне не было попечения родительского, а сильные мои самовластвовали похищали почесть и сан моим именем. Глух был я, и не было обличения им в устах моих, ради моей юности. Пусть отвечают Богу лихоимцы и хищники за слезы и кровь моего народа: я чист от них! Знаю, люди Божии, Богом мне дарованные, что прошедших обид и разорений ваших воротить не можно; но молю вас: оставьте вражды и забудьте тяготы; отныне я вам судья и оборона: сколько будет возможно мне, я разорю неправду и обращу хищения». Иоанн поклонился на все стороны и возвратился во дворец, а народ, со слезами радости, тихо разошелся, ожидая исполнения слов царских.

Они исполнились. Внимание правителей государства немедленно обратилось на внутреннее устройство, законы гражданские, постановления церковные, порядок чиновный и воинский; наконец, на дела и отношения внешние.

Кроме истребления лихоимства и притеснений, правители признали необходимость общего устройства законов и судебных положений в разнородных областях Русской земли. Были собраны уставные грамоты и законы областей, принадлежавших прежде Литве, вольным городам Пскову и Новгороду, Тверскому княжеству, своевольной Вятке, пересмотрены, даны многие вновь. Но главнейший памятник сего времени составил Судебник царя Иоанна, служивший основанием русского законоведения более ста лет. Изданный в 1550 г. и дополняемый потом приговорами царя и бояр, он обнимал главные положения, в которых думали тогда заключить всю сущность законоведения – уголовное судопроизводство и порядок судоведения. Судебник разослан был повсюду во множестве списков.

Устроив гражданские законы, правители подумали о церковных и общественных постановлениях. В 1551 г. собрался в Москве Собор. Митрополит, архиепископы Новгородский и Ростовский, епископы Суздальский, Смоленский, Рязанский, Тверской, Коломенский, Сарский, Пермский, архимандриты, игумены, сановники дворские заседали на нем. Царь открыл собор речью. «Если обрел я благодать пред очами вашими, – сказал он, – молю вас, духовные пастыри, утвердить любовь вашу ко мне как присному сыну вашему. Потщитесь изречь слова к благочестию единосленно, о православной вере, благосостоянии св. церквей, нашем благочестии и устроении христианства. Желаю, радуюсь, соглашаюсь быть ваш сослужебник и вере поборник, служа Святой, животворящей и неразделимой Троице, Отца, и Сына, и Св. Духа. Воздадим хвалу и славу нашей благочестной Церкви, да будет от нас далече всякое разногласие, и да содержат нас согласие и единомыслие». До слез тронуто было все собрание, когда после того прочитали послание Иоанна к собору, где царь каялся в грехах юности, говорил о сиротстве своего детства, самоволии и преступлениях правителей, и молил спасти его молитвою и советом. Собору отдали на рассмотрение Судебник и предложили множество вопросов о церковном благочинии, духовном благолепии, народной нравственности, вредных обычаях в народе. Судебник был утвержден собором; на все царские вопросы были написаны ответы. Список всех соборных постановлений и актов разделили на сто глав и, после пересмотра всех статей бывшим митрополитом Иоасафом и Сильвестром, утвердили его и ввели повсюду. Сия важная книга, любопытный памятник понятий и нравов русских XVI столетия, известна была потом в народе под именем Стоглава.