Николай Полевой - История русского народа

Мы упоминали о многих случаях, где являлись уже донские казацкие сборища. С 1549 г. узнаем наконец имя одного из первобытных атаманов донского казачества: это был некто Сарыазман. Ногайский хан жаловался в 1549 году, что Сарыазман, называя себя подданным русского царя, построил себе три или четыре городка. Хан извещал, что и султан турецкий оскорбляется дерзкими поступками казаков, живущих на Дону и подвластных русскому государю; что от них «бывает обида великая» – поля и реки ими отняты, Дон в их власти, и Азову приходится опустеть от их разбоев: «без оброка и подати, они не дадут из Дона воды напиться. Неужели пришли те времена, когда сбудется пророчество, что рука русского царя Ивана будет высока над мусульманами?» Так жаловался хан, повторяя слова султана. Из Москвы все еще отвечали на подобные жалобы, что донские казаки неподвластны русскому царю, что поле Донское широко и пространно, и ходят по нем крымские, казацкие, азовские и других сторон баловни. Если с ними и соединяются из Русской украйны люди, то все такие люди суть воры и разбойники своевольные, на лихо никто их не учит, и где же лихих людей нет? И как может русский царь наказывать их, если они, учинив зло, разбегаются кто куда попало? – Но покровительство русское было слишком явно; ни ногаи, ни крымцы не верили отговоркам московским. Вероятно, к городкам, построенным Сарыазманом, должно причесть донские Раздоры, сторожевое место, из которого удальцы донские теснили азовцев и перебивали дорогу в Крым.

Покровительство Москвы донским казакам в это время подтверждается еще более тем, что советники Иоанна вскоре нашли средство обратить в пользу Руси самих днепровских казаков. Несмотря на важные заслуги Дашковича и Ландкоронского, Польша все еще не умела извлечь надлежащей пользы из удальцов Днепровских: только помогала им оружием, снарядами, давала им земли для жительства; но Сигизмунд, старый и слабый, не в состоянии был сделать того, что впоследствии сделал Баторий. Дела и подвиги казаков являлись изумительны, хотя и беспорядочны. Доказав отвагу и важность казаков набегом на Русь после Оршанской битвы, походом на Аккерман (1516 г.), на Москву с Махметом (1521 г.), на Крым после своего плена (1523 г.) и битвы под Соколом (1528 г.), Дашкович опять участвовал в нападениях татар на Северскую область (1534 г.). Но прежде этого, он и Ланцкоронский ссорились с Крымом, ходили до самого Очакова и отгоняли многочисленные табуны татарские. В 1531 г. Ланцкоронский умер. Во время беспрерывных ссор Ислама и Сайдета, Ислам бежал в 1532 г. в Черкасы, и Дашкович выдержал сильную осаду в своем ничтожном городке, не сдавался, и наконец разбил войско Сайдета, осаждавшее Черкасы. На Пиотрковском сейме сей опытный вождь предлагал средства навсегда отвратить набеги крымцев на Польшу, но его не слушали. Дашкович умер вскоре после знаменитого князя Константина Острожского, скончавшегося в 1533 году. Имена бывших после него начальников казацких неизвестны. Знаем, что в 1534 г. какой-то Венцеслав разбил с казаками крымскую толпу под Заславом; но был ли он главным начальником казаков – известий нет. Всего вероятнее, что до храброго князя Димитрия Вишневецкого казаки уже не были соединены под рукою одного сильного вождя. Поселения их в польской земле отделились от кочевых казаков по берегам Днепра, к порогам, и далее. Это резделяло действие казаков, и русские успели на время сделать себе союзников из непримиримых воинов Дашковича, не оскорбляя Польши, и поддерживая перемирие, заключенное в 1537 году, и подтвержденное в 1542 и 1545 гг.

Управляя Польшей с 1544 года, Сигизмунд Август был уже королем Польши с 1548 г., когда умер престарелый отец его. За терпимость вер, любовь к наукам, добродушие и щегольство современники хвалили Августа, но частные добродетели не препятствовали ему быть государем слабым, нерешительным, допускавшим своеволия подчиненных и не умевших остановить честолюбивых предприятий соседей, хотя несколько раз он увлекался в войну по причинам ничтожным. Август желал мира с русскими, вступив на престол отца, но медлил подтверждением прежнего перемирия. Правители Руси напоминали ему, что срок перемирия уже вышел. В 1549 г. послы польские приехали в Москву спорить об условиях, о новом царском титуле Иоанна, но перемирие было, однако ж, утверждено. Правителям русским надобно было поддержать мир с Польшею, ибо другие предприятия увлекали их внимание: они хотели управиться с Крымом, Казанью, ногаями. Предприятия их были дальновидны, обширны, ведены с твердою решительностью.

Саип скоро заметил, что управление Русскою землею уже не прежнее. Он успел захватить Астрахань, опустошил ее, вздумал горделиво писать к Иоанну, называя себя повелителем Астрахани и ногаев; наконец, обесчестил посланника русского в Крыму и нагло требовал золота. Ему отвечали презрением и посадили в тюрьму его посланников, бывших тогда в Москве. Саип грозил набегом на Москву (в 1551 г.); выставлено было охранительное войско в Коломне; сам Иоанн выехал осматривать его, и Саип отложил поход свой. Он уговаривал ногаев идти на Русь, недовольных скупостью русского царя, тем, что он не дает управы на казаков и хочет решительно действовать против Казани. Ногаи явились в русских пределах зимою 1551 года. Их разбили и разогнали в Рязанских и Мещерских областях; донские казаки преследовали их потом до самой Волги; жестокие морозы и глубокие снега погубили остальных; только 50 человек и двое мурз воротились восвояси. Тщетно после того заступались ногаи за Казань, не смея действовать оружием.

До сих пор мы не говорили о Казани, сказав о низвержении Шихалея, новом воцарении Сафа-Гирея и ничтожном походе на Свиягу, в 1546 году. Представляем здесь ряд всех последних событий казанских, с 1546 года до самого падения сего царства монголов, коего начало ознаменовалось несчастием прадеда Иоаннова, которое после сего, более ста лет, было непримиримым врагом Русской земли, иногда покорным, но всегда враждебным и всегда вредоносным для Приволжья, северных русских областей, всегда готовым соединиться с Крымом и другими соотчичами на пагубу Руси. С самого начала своего царствования великий дед Иоанна наложил на Казань тяжелую руку (1469 г.); с 1487 года цари казанские сделались ему подвластными, и знамена русские в первый раз веялись тогда на стенах Казани. Но еще при жизни Иоанна Казань восстала снова (1505 г.) и с тех пор, в течение полувека, и при Василии, и при владычестве бояр в малолетство Иоанна, она была неукротима и своевольна. Саип являлся в 1521 г. даже близ Москвы. Раскаяние Магмет Аминя, покорность Еналея, двукратное постановление на казанский трон Шихалея ничто не помогало. Сафа-Гирей, в юности отбивший русских от Казани (1524 г.), дважды сверженный, теперь в третий раз властвовавший Казанью, не слушал увещаний, не боялся войны.