Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

На самом деле Дубчек решил потянуть время до чрезвычайного съезда, отделываясь от Москвы постоянными заверениями, что КПЧ вот-вот возьмет ситуацию в стране, особенно в СМИ, под контроль.

7 мая 1968 года Политбюро ЦК КПС разослало партийным организациям КПСС новую секретную информацию «О событиях в Чехословакии». В ней говорилось: «…в последнее время появились новые обстоятельства, усиливающие тревогу за судьбу социалистических завоеваний чехословацкого народа. Под нажимом антипартийных и враждебных социалистическому строю элементов КПЧ, ее нынешнее руководство все больше утрачивает контроль над положением в стране. Становится ясным, что высказывавшиеся руководством КПЧ намерения добиться нормализации положения в партии и стране на основе программы действий, принятой апрельским пленумом ЦК КПЧ, не осуществляются…

Особую опасность таит в себе отсутствие единства в новом руководстве КПЧ по основным вопросам внутренней и внешней политики партии и страны. В то время как одна часть Президиума ЦК, поняв опасность дальнейшего размаха „демократизации“, анархии, наступления враждебных антисоциалистических сил, пытается нормализовать положение или занимает „центристские“ позиции, другая, прикрываясь лозунгами „возрождения“ и „оздоровления“ партии, выступает против восстановления контроля партии над положением в стране, фактически способствует укреплению позиций враждебных сил» [580].

Таким образом, из этого документа КПСС впервые узнала о расколе в КПЧ на «здоровые» и «правые» силы. Московские переговоры с чехословацкой делегацией Политбюро оценивало следующим образом:

«Тт. Дубчек, Черник и Смрковский по существу сводили дело к тому, что все негативные процессы являются результатом деятельности отдельных экстремистских элементов, с которыми будет нетрудно справиться, а в целом, мол, процессы „демократизации“, „либерализации“ развиваются в здоровом направлении.

Только в выступлении т. Биляка… содержалась серьезная тревога за судьбу партии и социалистических завоеваний в стране и признание необходимости принятия срочных и решительных мер для отпора наступающим антисоциалистическим силам… тов. Биляк заявил, что обстановка в Словакии значительно отличается от ситуации в чешских областях, ЦК КП Словакии контролирует положение и не допустит разгула антисоциалистических сил. Он сказал, в частности, что, если будет принято решение о созыве чрезвычайного съезда КПЧ, коммунисты словаки на него не пойдут и вообще в случае неприятия руководством КПЧ мер против наступления контрреволюции решительно выступят в защиту партии и социализма…

В целом встреча, состоявшаяся 4 мая с. г., показала, что положение в Чехословакии значительно осложнилось» [581].

Как только чехословацкая делегация 5 мая 1968 года уехала из Москвы, Политбюро ЦК КПСС пригласило в советскую столицу лидеров Польши, ГДР, Венгрии и Болгарии, чтобы проинформировать их о результатах переговоров с чехословацкой стороной. Никогда не отличавшийся избытком скромности Чаушеску потом говорил Дубчеку, что его-де приглашали и в Дрезден, и в Москву, но он гордо отказался. На самом деле румынского лидера на встречи не приглашали.

Дубчек разыграл из себя обиженного, вызвал к себе советского посла и спросил через Червоненко, почему не позвали его. Что касается встреч на высшем уровне с другими социалистическими странами, Дубчек писал в мемуарах: «Мой протест был нарочно вводящим в заблуждение, так как я решил в будущем уклоняться от таких встреч, какая имела место в Дрездене. Мы делали вид, что все в порядке. Но это было заранее просчитано» [582].

Заметим, что Дубчек не имел никакого права принимать решение о бойкоте встреч в верхах ОВД без согласования такой позиции с членами Президиума ЦК КПЧ.

Также он писал: «После своего возвращения из Москвы я решил преуменьшать значение наших разногласий (с СССР), хотя бы в публичных заявлениях. И такой моя тактика была и в последующие месяцы. Нам было нужно время, и я думал, что умеренное неконфронтационное поведение послужит нашему делу лучше, чем открытая полемика» [583].

Но Дубчек явно недооценивал Брежнева и его окружение – эта тактика была «раскушена» советской стороной еще на переговорах в Москве.

На «протест» Дубчека Брежнев ответил письмом, в котором говорилось, что его не позвали потому, что он только что был в Москве. К тому же «повторный и скорый приезд чехословацких руководителей в Москву мог бы вызвать разные толкования и спекуляции о якобы „возникших трудностях“ в отношениях между КПСС и другими братскими партиями с одной стороны, и КПЧ – с другой» [584].

На встрече в Москве 8 мая 1968 года лидеры стран Варшавского договора разделились на три группы в оценке событий в Чехословакии. Ульбрихт и Гомулка прямо сказали, что контрреволюция в ЧССР фактически уже победила, а Дубчек и другие «реформаторы» в руководстве КПЧ превратились в социал-демократов и хотят на чрезвычайном съезде окончательно демонтировать компартию.

Ульбрихт даже заявил, что может обратиться напрямую к чехословацким рабочим, ведь обращаются же чехословацкие коллеги напрямую к восточногерманским студентам. «Они вмешиваются во все наши дела. Ну, хорошо. Мы тоже можем действовать таким же образом. Только едва ли это будет иметь большое воздействие на положение в Чехословакии… Мы все слышали в Дрездене экономические идеи Дубчека – это полная путаница. Теория Шика сводится к тому, чтобы все экономические трудности переложить на плечи рабочих. Это обязательно снизит жизненный уровень рабочих и крестьян Чехословакии». Лидер ГДР считал, что «надо не систему менять, а просто лучше работать, надо поднимать производительность труда» [585].

Гомулка подчеркнул, что чехословацкие СМИ ведут против Польши и него лично «враждебную кампанию, которая по своей ожесточенности… даже хуже, чем пропаганда радиостанции „Свободная Европа“». «Даже многие газеты на Западе не позволяют себе того, что позволяет сегодня чехословацкая печать» [586].

Брежнев и Живков выступали в роли центристов. Они все еще надеялись, что Дубчек не врет и действительно хочет взять ситуацию под контроль. И в этом Президиуму ЦК КПЧ надо тактично оказать дружескую помощь.

Кадар выразил мнение, что говорить о контрреволюции в ЧССР преждевременно. КПЧ искренне проводит реформы в рамках социалистического выбора, делая при этом ошибки. «Мы считаем, что положение опасное, однако силы контрреволюции пока еще не одержали верх… Я считаю, что исход происходящей борьбы решится внутри КПЧ, внутри чехословацкого рабочего класса, народа Чехословакии» [587].

Но Ульбрихт и Косыгин вполне резонно спросили Кадара: а что будет, если чехословацкие товарищи не смогут одолеть контрреволюцию?