Александр Стыкалин - Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе

13 декабря президент США Д. Эйзенхауэр вызвал своего вице-президента Р. Никсона из отпуска в Вашингтон и поручил ему заняться вместе с госсекретарем Дж. Ф. Даллесом вопросом о венгерских беженцах. Никсон вылетел в Австрию, где 19 декабря обсуждал проблемы, связанные с массовой миграцией из Венгрии, с представителями австрийского правительства и Международного Красного Креста. По подсчетам австрийской стороны, для того чтобы принять (хотя и временно) такое количество беженцев, требовалось не менее 30 млн долларов – речь шла о сумме совершенно непосильной для австрийского бюджета. Никсон посетил лагеря, в которых были размещены венгерские иммигранты, положительно отозвался о том, что делается в Австрии для приема беженцев, обещал от имени американского правительства некоторую материальную помощь, а также содействие в переселении части мигрантов в США. Хотя общественное мнение в США вследствие широко развернувшейся пропагандистской кампании было в целом настроено в пользу беженцев, вопрос о предоставлении им помощи оказался непростым: в частности, в Конгрессе развернулась целая дискуссия о том, следует ли согласиться на прием более 20 тыс. иммигрантов, учитывая имеющуюся в США безработицу [449].

Объем реально предоставляемой Австрии материальной помощи извне (как от правительств других государств, так и от международных организаций) не соответствовал огромным материальным затратам. Перечисление денег запаздывало. Так, к 1 марта 1957 года Веной было получено, по некоторым данным, лишь немногим более 7,3 млн долларов [450]. Вдобавок к концу декабря в основном заполняются квоты по приему беженцев, первоначально установленные правительствами стран, выразивших готовность их принять (в том числе и США). Процесс оформления новых разрешений на выезд из Австрии застопорился, перспективы выезда становятся более туманными. Учащаются также случаи отказов в предоставлении желающим выехать на Запад статуса политических беженцев в соответствии с конвенцией 1951 года (этот статус давал определенные привилегии при трудоустройстве и больше прав на выбор страны проживания). Чем больше становилось беженцев и чем чаще попадались в их среде лица, склонные к антиобщественным поступкам, тем острее вставал вопрос, то и дело поднимавшийся некоторыми юристами в Австрии и других странах: дают ли существующие международно-правовые нормы основания предоставлять всем беженцам статус политических мигрантов. Задержки с выездом на Запад способствовали деморализации многих венгров, с самого начала рассматривавших Австрию как транзитную страну и рассчитывавших на скорый отъезд в другие страны. Атмосфера в лагерях временного проживания становится более напряженной: учащаются правонарушения, происходят голодовки, регистрируются попытки самоубийств, возрастает число людей, склонных к репатриации.

В этих условиях во избежание еще более взрывоопасной обстановки в местах большого скопления беженцев австрийские власти пошли на решительный шаг. С 15 января 1957 года Австрия плотно закрыла границу, прекратив прием желающих прорваться в страну. К этому времени и с венгерской стороны начали восстанавливать технические преграды, затруднившие отток беженцев. Подступы к границе были заминированы. С этих пор поток миграции в западном направлении резко ослабевает: если в ноябре венгерско-австрийскую границу пересекло (по зарегистрированным данным) более 100 тыс. человек, в декабре около 40 тыс., то в январе, по некоторым данным, 18 тыс., в феврале всего 3 тыс. человек. Та же динамика сохранялась и позже, к июню цифра опустилась до 50 человек в месяц, что соответствовало «нормам», существовавшим до октябрьских событий.

Начиная с января 1957 года поток беженцев из Венгрии принял южное направление. Тысячи людей, не способных прорваться в Австрию, устремились отныне в сторону титовской Югославии. Еще в конце октября, в первые дни после восстания, югославские пограничники нередко задерживали в близлежащих к границе населенных пунктах Воеводины, заселенных этническими венграми, молодых венгерских граждан, пересекавших границу в поисках оружия. Эти лица вначале передавались венгерским пограничникам, но по мере распада в Венгрии органов власти и ослабления со стороны ВНР контроля за границей их предпочитали оставлять под охраной в Югославии – они были переданы венгерским властям уже позже, при кадаровском правительстве. В конце октября имели место также случаи бегства из Южной Венгрии в Югославию партийно-государственных функционеров, опасавшихся за свою жизнь. Югославские власти призывали их вернуться домой и «с оружием в руках бороться за социализм», но некоторым удалось остаться в стране [451]. В ночь с 30 на 31 октября 17 сотрудников госбезопасности (AVH) из г. Сегеда, многие с семьями, пересекли границу и сдались в Воеводине югославским властям. В ту же ночь на совсем другом, словенском участке венгеро-югославской границы 14 человек также перебежало в Югославию, среди них наряду с сотрудниками спецслужб были партийные работники из Надьканижи, которых югославские власти приняли с несколько большим пиететом. В ноябре эти люди вернулись в Венгрию, от них шли потом в Югославию письма с благодарностью за приют. По архивным данным, всего к 3 ноября в Югославии было зарегистрировано 178 венгерских беженцев [452].

С 4 ноября в Югославию бежали люди, не принявшие нового советского силового вмешательства и свержения правительства И. Надя. Югославские пограничники поначалу заставляли их возвращаться в Венгрию, иногда передавали сотрудникам венгерских спецслужб, во второй половине ноября постепенно выходивших из шокового состояния. Многие сопротивлялись, проявляли упорство в достижении поставленной цели, некоторые, потерпев неудачу с пересечением югославской границы, бежали в Австрию. В венгерском обществе знали, что титовская Югославия (нередко выдававшаяся венгерскими реформ-коммунистами за образец для Венгрии) не хочет пускать беженцев, и в силу этого в ноябре-декабре увеличился поток в направлении Австрии.

С югославской стороны охрана границы была значительно усилена, на помощь пограничникам были призваны армейские части, включая целую танковую дивизию, пододвинутую к границе. Кое-где частично восстанавливаются ранее снесенные технические заграждения. Несмотря на некоторое смягчение советско-югославских [453], а затем и венгерско-югославских отношений в 1955–1956 годах [454], годы конфронтации давали о себе знать. В первую неделю после крупномасштабной советской военной акции в Венгрии часть югославского общества (включая военнослужащих) испытывала реальный страх перед возможным вступлением советских войск на территорию ФНРЮ в случае расширения международного конфликта, и это только усиливало напряженность на границе. По приближавшимся к границе людям с югославской стороны неоднократно открывался огонь, что приводило к человеческим жертвам. К концу ноября налаживается сотрудничество венгерских и югославских спецслужб в деле предотвращения побегов; в частности, югославской стороной передавалась венгерским властям информация о тех местах, где чаще всего совершались побеги, с тем чтобы там была усилена охрана границы. В свою очередь, сотрудники югославского посольства в Будапеште, поддерживавшие довольно тесные связи с венгерскими национал-коммунистическими кругами, преданными Имре Надю и оппозиционными правительству Кадара, получили из центра установки не побуждать людей из круга своего общения к эмиграции: пусть остаются дома, чтобы в Венгрии не сужался круг друзей нейтральной Югославии, строящей социализм, но при этом проводящей независимую внешнюю политику. Несмотря на все принимаемые меры, количество беженцев росло, в конце декабря в Югославии их было зарегистрировано более 1200 человек.