Александр Стыкалин - Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе

В отличие от демократической Австрии, где почти каждая действовавшая благотворительная организация оказывала беженцам посильную помощь, занималась сбором средств, в титовской Югославии с ее отсутствием гражданского общества властям невозможно было рассчитывать на аналогичную общественную поддержку. С другой стороны, как и в любой другой стране с коммунистическим режимом, в Югославии опасались наплыва иностранцев по политическим причинам. Полиция ФНРЮ старалась всячески изолировать иммигрантов от местного населения – прежде всего из опасений распространения в югославском обществе «венгерской заразы». Лагеря создавались по возможности вдали от больших городов, иногда даже вкладывались специальные средства в сооружение лагерей в слабо заселенных местах (хотя использовались и готовые помещения – казармы, дома отдыха, пустующие зимой). Для наиболее опасных в политическом отношении беженцев (таких как, например, известный оппозиционный журналист Тибор Мераи, впоследствии первый биограф Имре Надя [460]) был создан особый лагерь.

Попасть в лагеря посторонние могли только с разрешения федерального МВД, любые контакты находились под строгим наблюдением. Венгерские беженцы не имели свободы передвижения, не могли покинуть лагерь и часто даже не получали газет [461]. Югославские власти полагали, что получение какой бы то ни было информации о происходящем в Венгрии и вокруг нее может усилить нервозность и нежелательные настроения в иммигрантской среде и тем самым прибавит забот политической полиции. Только в феврале, по договоренности с эмиссарами правительства Кадара, было разрешено широкое распространение в лагерях венгерской пропагандистской литературы – в югославском руководстве по-прежнему считали репатриацию предпочтительным путем разрешения проблемы, но только с оглядкой на западное общественное мнение. В свою очередь венгерская сторона не прекращала заявлять претензий в адрес властей ФНРЮ, не создающих, по ее мнению, в лагерях условий для свободного волеизъявления, подвергающих беженцев давлению, якобы отговаривающих их возвращаться домой [462].

1 февраля возобновила работу смешанная венгеро-югославская комиссия по репатриации [463]. К этому времени с венгерской стороны была усилена охрана границы, в течение нескольких дней около 2000 человек, пытавшихся бежать в Югославию, были остановлены, но все же массовое бегство продолжалось. Венгерские эмиссары убеждали югославских коллег плотно закрыть границу также и со своей стороны, отказавшись «в угоду Западу» впускать граждан ВНР на территорию ФНРЮ. Следующие заседания комиссии, состоявшиеся 12 и 18 февраля, посетили, по своему настоянию, представители Верховного комиссара ООН по делам беженцев. В ходе работы комиссии была заключена договоренность о местах передачи новых партий репатриантов венгерским властям. В середине – второй половине февраля в течение нескольких дней было передано более 750 беженцев (всего к этому времени более 970). Заседания комиссии проходили в довольно конфликтной обстановке: посланцы ООН открыто высказывались против репатриации, подвергали сомнению добровольность выбора многих беженцев. Вопреки требованиям венгерской стороны югославские власти вплоть до августа 1957 года держали границу по сути дела открытой, принимая беженцев. Вместе с тем они усилили давление на иммигрантов в целях добиться их возвращения на родину.

В отличие от правительства Австрии правительство ФНРЮ поначалу хотело минимизировать участие западных стран и международных организаций в решении проблемы беженцев, делая главную ставку на достижение договоренности с правительством ВНР относительно репатриации. Проблема беженцев доставляла Тито и его команде не только материальные, но и политические неудобства: руководство ФНРЮ, подвергавшееся сильному (не в последнюю очередь экономическому) давлению СССР, опасалось развития событий по сценарию 1948 года и прилагало усилия для нормализации отношений как с СССР, так и с соседней кадаровской Венгрией, осложнившихся в условиях венгерского кризиса [464]. Только в силу большой материальной нужды оно интенсифицировало обращения к Западу за помощью. В феврале министр внутренних дел федерального правительства С. Стефанович провел пресс-конференцию, где заявил, что решение задач по обеспечению венгерских беженцев всем необходимым превосходит силы югославских властей, была впервые официально выражена готовность разрешить выезд на Запад тем лицам, которые пожелают [465]. В свою очередь и Верховный комиссар ООН по делам беженцев О. Линдт на пресс-конференции, состоявшейся в конце января, признал, что массовый приток венгерских беженцев в Югославию стал проблемой, решение которой невозможно без участия международных организаций. Правительство ФНРЮ получило заверения в том, что его затраты будут возмещены через международный фонд, предназначенный для помощи мигрантам (United Nations Refugee Foundation), югославские представители были приглашены для участия в качестве наблюдателей в работе исполкома этого фонда. Однако выделенные в это время средства (50 тыс. долларов, полученных по линии Международного Красного Креста, и ряд других довольно мелких вливаний) явно не были достаточными. В этих условиях югославские власти настоятельно ставят вопрос об эвакуации 5 тыс. беженцев в другие страны, грозя также плотно закрыть со своей стороны югославско-венгерскую границу, если при содействии Запада не будет срочно решен вопрос о материальном обеспечении беженцев. Свои попытки договариваться с правительством Я. Кадара относительно репатриации многих беженцев представители ФНРЮ в ходе встреч с эмиссарами ООН вполне резонно объясняли неготовностью Запада оказать Югославии действенную помощь. Министр внутренних дел ФНРЮ С. Стефанович заявлял также на пресс-конференции, что именно непроясненность вопроса с возможностью выезда на Запад заставляет беженцев думать о возвращении домой [466].

В ответ на это и подобные заявления активизируются усилия международных структур по переправке части мигрантов в другие страны. С 30 января в Белграде функционировал временный офис Верховного комиссара ООН по делам беженцев, призванный координировать все вопросы, связанные с реализацией программы помощи мигрантам (в том числе контролировать распределение средств) [467]. В его работе принимали участие представители межправительственной комиссии по вопросам европейской миграции (ICEM), подключение этого ведомства, теснее связанного с правительствами отдельных государств, ускорило оформление выезда части беженцев на Запад. Правительственные эмиссары из разных стран посещали лагеря, под наблюдением сотрудников ведомства Верховного комиссара отбирали людей для выезда в соответствующие страны – Францию, Бельгию, ФРГ, Канаду и т. д.; образовался своего рода рынок рабочей силы. По данным комиссии ООН, к середине марта подавляющее большинство эмигрантов (из примерно 18 тыс. оказавшихся в Югославии) заявило о желании выехать на Запад. К этому времени приток людей из Венгрии резко уменьшился (почти все желавшие покинуть страну успели это сделать), что давало возможность постепенно направить решение проблемы в более спокойное русло, с подключением всех заинтересованных сторон. В связи с тем, что в Австрии к этому времени число беженцев заметно уменьшилось [468], Верховный комиссар ООН в конце апреля обращается к правительству этой имевшей большой опыт приема мигрантов страны с просьбой согласиться временно принять за счет ООН 5 тыс. венгров из числа эмигрировавших в Югославию; в течение 4 месяцев их было обещано переправить в другие страны. Австрийское правительство дало после кратковременных колебаний согласие, восприняв просьбу с большим удовлетворением как знак высокой международной оценки усилий Австрии по приему венгерских беженцев, однако еще большее удовлетворение вызвал отзыв ведомством ООН ранее поступившей просьбы. Ведь проблемы, связанные с приемом «своих собственных» (прибывших непосредственно из Венгрии) иммигрантов, продолжали и в Австрии сохранять определенную остроту [469].