Александр Зимин - Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.

В земельных актах, за единственным исключением, о его казначействе не упоминается. Ему докладывали судебные и кабальные поземельные дела около 1488—1490, 1497/98, 1499/1500 гг. и в мае 1501 г. При этом его чин не назывался. В конце 1495 г. ездил в свите Ивана III в Новгород. В 1497 г. («боярин») был послан с ответственной миссией от Ивана III к митрополиту Симону. Присутствовал среди «бояр» на докладе великому князю Дмитрию в феврале 1498 г. и великому князю Василию около 1499—1502 гг. (в последнем случае назван казначеем среди «бояр»). В декабре 1505 г. сообщил царевичу Петру о предполагаемом браке его с сестрой великого князя. В апреле 1508 г. Дмитрий Владимирович проводил судебное разбирательство по земельному спору между князьями Кемскими. В августе 1507 г. он «приказал» грамоту, выданную Устюжскому Успенскому собору. До декабря 1508 г. он вел переговоры между Литвой и Крымом. Упоминается (как казначей, а не боярин) во время похода Василия III в Новгород и Псков, начавшегося в сентябре 1509 г. Он же в Новгороде вел переговоры в 1509/10 г. со Швецией. [1423] АСЭИ. Т. 1. № 536. (1488/89 г.), 540 (около 1488—1490 гг.), 628; Т. 2. № 416; Т. 3. № 250—251 (май 1501 г.), 276 (1499/1500 г.), 475; ПСРЛ. Т. 28. С. 160; ГБЛ. Ф. 256 (Собр. Румянцева). № 255. Л. 503 об.; Румовский И. Описание Великоустюжского Успенского собора. Вологда, 1862. С. 63—65; Сб. РИО. Т. 35. С. 489 и др.; Т. 95. С. 14—15, 24 и др. (ср. под 1494 г. — Сб. РИО. Т. 35. С. 123); РК. С. 44; Описи Царского архива. С. 119. Боярином в узком смысле слова, очевидно, не был. [1424] Сведения о его «боярстве» очень туманны. Они заключаются в формуле: «а у великого князя были бояре Яков Захарьич да казначей Дмитрей Володимерович» (АСЭИ. Т. 1. № 628. С. 541, около 1499—1502 гг.; Т. 2. № 416. С. 449, 1498 г.). Но в данном случае речь идет об участии Ховрина в делах думской (боярской) комиссии, а не о боярском звании. В разряде 1495 г. он назван последним в списке «бояр» (после М. Я. Русалки) без упоминания о казначействе, но, может быть, боярином не был (РК. С. 24). Сходны и известия посольских книг. Так, в январе 1501 г. он назван просто казначеем наряду с боярином Юрием Захарьичем и глухо среди «бояр» (Сб. РИО. Т. 35. С. 303—304, 306). К 1516 г. он уже умер. [1425] АФЗХ. Ч. 1. № 60 (упоминаются уже земли его сына). Владел землями в Московском уезде и Бежецкой пятине Новгорода. [1426] ДДГ. № 95. С. 391; АФЗХ. Ч. 1. № 153. В 1506 г. купил в Московском уезде сельцо Сырешево (АРГ 1505—1526 гг. № 17; НПК. Т. 6. Стб. 572, 574).

Старший племянник Дмитрия Владимировича, Петр Иванович Головин, пошел по его стезе. В конце 1518 г. он присутствовал на приеме посла Ф. да Колло. Уже в 1519 г. упоминается как казначей. Но, вероятно, им был значительно раньше, еще в походе на Смоленск в конце 1512 г. шел «с казною», т. е. был казначеем.

Вспомним, что около 1510 г. прекращает свою деятельность в казне его дядя. Следующие сведения о П. И. Головине как о казначее относятся к осени 1527 г., когда он оставлен в Москве вместе с кн. Б. И. Горбатым и М. Ю. Захарьиным оборонять столицу во время набега Ислам-Гирея. В 1529 г. он участвует в сношениях с Турцией. Головин упоминается вместе с другими близкими к великому князю лицами во время предсмертной болезни Василия III. Он был женат на княжне М. В. Одоевской. Владел землями в Каширском уезде (1525/26 г.). Был близок к Шуйским. [1427] ПДС. Т. 1. Стб. 413, 419; ПСРЛ. Т. 34. С. 16; РК. С. 49, 51; Дунаев. Максим Грек. С. 26; ПСРЛ. Т. 6. С. 269—270; К[азанский] П. Село Новоспасское. М., 1847. С. 115—116; АРГ 1505—1526 гг. № 270; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 250. В правой грамоте 7 августа 1530 г. помещена «выпись» казначея П. И. Головина на рыбную ловлю (АЮ. № 18. С. 37). О близости к Шуйским см. также жалобу старцев Изосиминской пустыни на кн. А. М. Шуйского и сыновей П. И. Головина Михаила и Петра от августа 1538 г.: ГБЛ. Ф. 303 (АТСЛ). Кн. 539. Л. 270—273.

И. И. Третьяков, двоюродный брат П. И. Головина, как печатник прикладывал печать к духовной записи Василия III 1523 г. Выступал одним из поручителей по кн. М. Л. Глинском в феврале 1527 г. Возможно, он был печатником еще в 1520 г., когда участвовал в заседаниях Боярской думы. [1428] ДДГ. № 100. С. 415; СГГД. Ч. 1. № 155. С. 428; Лихачев. С. 176. У И. И. Третьякова хранился ящик 82 с документами Государственного архива и «ящичек липов» в ларце 122 (ГАР. С. 57, 63, 251, 286). К 1538 г, он стал казначеем и пробыл в этой должности до начала 1549 г. Известно также, что И. И. Третьяков давал под проценты («росты») деньги. [1429] См. завещание вдовы кн. Ф. И. Стригина 1513 г.: АРГ 1505—1526 гг. № 108.

Головины-Третьяковы были образованной семьей. С ними переписывался Иосиф Волоцкий. [1430] Послания Иосифа Волоцкого. С. 187 и след. Но по взглядам своим они, очевидно, примыкали к нестяжателям. Во всяком случае, И. И. Третьяков постригся в Кирилло-Белозерском монастыре. [1431] Род. кн. Ч. 2. С. 274. «Повелением» И. И. Третьякова в 1507 г. расписано Михаилом Медоварцевым и Феодосием, сыном Дионисия, евангелие (ГПБ. Погод. № 133). См. об этой рукописи: История русского искусства. М., 1955. Т. 3. С. 599—600.

Братья Юрий и Дмитрий Мануйловичи Траханиоты, греки по национальности, принадлежали к числу «слуг» Софьи Палеолог. Выехали они вместе с нею на Русь в 1472 г. [1432] Род. кн. Ч. 2. С. 276. Биографические сведения о Траханиотах, Ласкаревых и Ларевых (Ралевых) см.: Hӧsch Е. Die Stellung Moskoviens in den Kreuzugsplänen des Abendlandes // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. München, 1967. Bd. 15. H. 3. S. 330—336; см. также: Скржинская E. Ч. Кто были Ралевы, послы Ивана III в Италию // Проблемы истории международных отношений. Л., 1972. С. 267—281. Юрий Мануйлович («Старый») подвизался главным образом на дипломатическом поприще. [1433] Еще в 1469 г. Юрий Малый приезжал на Русь по поводу предполагавшейся женитьбы Ивана III на Софье (ПСРЛ. Т. 8. С. 154; Т. 28. С. 119). Д. Барьбьери сомневался в том, что посланный им в Рим «Юрий Грек» был Юрием Траханиотом (Barbieri G. Milano е Mosca nella politica del Rinascimento. Bari, 1957. P. 46—47). Юрий Грек четырежды ездил с посольством к императору: в 1485—1486 гг., в марте 1489—июле 1490 г., в августе 1490—августе 1491 г., апреле 1492—июле 1493 г. Участвовал он и в приемах имперских послов в Москве. В 1500 г. он и его брат Дмитрий считались боярами Софьи. О его идейной позиции в конце XV в. можно судить по записи им «речей посла цесарева» (посла де ля Торна в 1492 г.), в которой расхваливался «шпанский король», доказавший свое благочестие сожжением еретиков. [1434] ПДС. Т. 1. Стб. 14, 24, 34, 65, 69, 82, 114; ПСРЛ. Т. 28. С. 155—157. 159; РК. С. 16: Рутенбург В. И. Итальянские источники о связях России и Италии в XV в. // Исследования по отечественному источниковедению. М.; Л., 1964. С. 460—461; Седельников А. Д. Рассказ 1490 г. об инквизиции // Тр. комиссии по древнерусской литературе. М., 1932. Т. 1. С. 49—50.

Брат Юрия Дмитрий Траханиот не был столь известен при дворе (был боярином великой княгини Софьи). Во время похода на Тверь в 1485 г. Дмитрий Грек оставался среди бояр в Москве. [1435] Р. С. 27; РК. С. 20. По Ш, боярин. Он был связан с кружком новгородского архиепископа Геннадия. Ему принадлежит «Извещение на восьмую тысячу» (1488/89 г.) — памятник, идейно близкий Геннадиевскому кружку. [1436] ГПБ. Q XVII. № 15. Л. 382—385; ГБЛ. Ф. 304 (Троицкое собр.). № 730. Л. 485. В некоторых списках ему приписывается и «Повесть о белом клобуке».