Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I

Несмотря на распускаемые Каррансой слухи о зверствах «варваров» Сапаты и Вильи в Мехико, дипломатический корпус предпочел остаться в столице. Карранса предлагал иностранным дипломатам эвакуироваться вместе с его армией в Веракрус, так как в противном случае он-де не может отвечать за их безопасность. [396]Отказавшись от эвакуации, они не прогадали. Дипломаты видели, как голодные солдаты Сапаты с протянутыми шляпами смиренно просят милостыню на улицах столицы, хотя могли бы «реквизировать» все, что заблагорассудится.

Тем не менее случай с Берлангой переполнил терпение президента Гутьерреса, и он издал на рождество 1914 года специальный декрет, в котором осуждал политически мотивированные убийства без суда. Президент угрожал, что если репрессии не прекратятся, то Конвент может переехать в более безопасное место. Военный министр Роблес был послан к Вилье с предложением подать в отставку. Вместо этого Вилья сам прибыл в Мехико. Его отряды взяли под контроль главные здания города, в том числе и зал заседаний палаты депутатов, в котором продолжал работу поредевший после ухода сторонников Каррансы Конвент. К тому моменту Гутьеррес уже некоторое время вел тайную переписку с Обрегоном, пытаясь возродить план удаления с политической арены Каррансы и Вильи разом. [397]Обрегон с ведома Каррансы контакт поддерживал, стремясь побудить Гутьерреса к открытому разрыву с Вильей. В частности, под влиянием писем Обрегона Гутьеррес стал планировать перевод своего правительства из Мехико в другой город, где не было гарнизонов Вильи. Таким образом, ставка Каррансы и Обрегона на раскол рядов Конвента стала оправдываться даже раньше, чем они предполагали.

Вилья между тем окружил своими солдатами резиденцию главы государства и вошел в кабинет президента, где встретил помимо Гутьерреса еще и военного министра Роблеса. Гутьеррес сознался, что хочет перевести свое правительство в Сан-Луис-Потоси, что Вилья назвал предательством. Потом командир «Северной дивизии» неожиданно успокоился и смиренно спросил, не боится ли Гутьеррес оставаться без защиты его войск. Президент ответил, что как раз вдали от него и Сапаты он будет чувствовать себя спокойно. Гутьеррес резко осудил убийство Берланги. На это Вилья лишь заметил, что оно осуществлено в интересах революции. В конце беседы Роблес лично обещал своему бывшему командиру Вилье, что правительство никуда не двинется из Мехико. И Вилья на время – по крайней мере, по видимости – оставил Гутьерреса в покое.

В середине декабря 1914 года положение войск Каррансы стало казаться безнадежным.

В декабре Вилья отбил у Дьегеса Гвадалахару. Когда войска каррансистов вступили в этот город, они ухитрились вызвать недовольство и бедных, и богатых слоев населения. Как и Обрегон летом того же года, Дьегес закрыл все церкви, расстрелял и посадил в тюрьму некоторых сторонников Уэрты и конфисковал несколько асиенд в окрестностях. Рабочим Дьегес как бывший их коллега рекомендовал активнее практиковать забастовочную борьбу, посулив, что при разрешении споров будет на их стороне. Однако конфискованная продукция асиенд вопреки его обещаниям так и не поступила для раздачи бедным. Часто офицеры армии Дьегеса просто продавали конфискованное зерно на черном рынке. Когда же рабочие начали бастовать, это привело к нарушению снабжения города некоторыми товарами. Дьегес быстро поменял свою точку зрения и стал уговаривать бастующих снова выйти на работу. Но те ждали уступок. Тогда Дьегес обвинил в разжигании забастовок церковь и вильистских агентов.

Служивший в те годы в частях Дьегеса великий мексиканский художник и общественный деятель Давид Альфаро Сикейрос вспоминал: «Мексиканская революция не имела никаких трибуналов: жизнь зависела от приказа непосредственного начальника, и смертный приговор осуществлялся без всяких формальностей, прямо на месте». [398]

Благодаря масштабной каррансистской пропаганде, которая представляла Вилью реакционером и американским наемником, многие зажиточные слои города ликовали, когда он занял Гвадалахару. Вилья действительно пошел на некоторые не популярные с революционной точки зрения меры, причем их пропагандистскую уязвимость он прекрасно сознавал. Командир «Северной дивизии» принял делегацию священников и согласился открыть по их просьбе церкви. При этом он подчеркнул, что данный шаг будет немедленно использован Каррансой для поддержания тезиса о «реакционности» Вильи. Единственное, о чем настоятельно просил Вилья, было недопущение использования храмов для антиреволюционной пропаганды. [399]

В отличие от войск Дьегеса, которые надоели населению тем, что почти ни за что не платили, вильисты поддерживали в Гвадалахаре, как и в других занятых ими районах страны, железную дисциплину. Мелкий и средний бизнес Вилья отнюдь не считал врагом революции, и его солдаты обеспечивали бесперебойную работу магазинов и предприятий.

Неудивительно, что толпы жителей Гвадалахары встречали Вилью радостным ликованием, еще больше усилившимся, когда он вместе с женой стал раздавать безработным пособия. Их получали даже оставшиеся не у дел офицеры бывшей федеральной армии. Но если мелких бизнесменов Вилья не считал врагами, то с крупными предпринимателями, а с помещиками особенно, он не церемонился. Пригласив сливки общества на встречу, Вилья предложил им быстро собрать миллион песо для нужд бедняков и революционной армии (кстати, в то время вильисты предпочитали называть свои части «народной армией»). К помещикам командующий обратился со следующими словами: «Вы пострадаете особенно сильно. Прошли те времена, когда говорили, что Бог правит на небесах, а богатые на земле. Те из вас, кто по-прежнему так думает, сильно ошибаются. Такие идеи приведут к анархии, и нам придется прибегнуть к гильотине, что будет еще хуже, чем во времена Французской революции». В этих словах заключена вся политическая стратегия Вильи. Он не хотел для Мексики громадных социальных потрясений и предлагал богатым приспособиться к изменившейся общественной обстановке и поделиться богатством с большинством населения. В противном случае это большинство не только само возьмет все богатство, но и отправит бывших его владельцев в мир иной.

Знаменитые «солдадерас» мексиканской революции

Не случайно, что вскоре после вступления войск Вильи в Гвадалахару богатые горожане и окрестные помещики стали ненавидеть новую власть так же, как и прежнюю. К тому же Вилья, в отличие от Дьегеса, не прибегал к сиюминутным реквизициям, а предполагал изменить распределение ресурсов в городе принципиально и надолго. Для этого всем владельцам земель и предприятий предписывалось представить нормальную оценку их имущества с целью налогообложения (было очевидно, что раньше стоимость этого имущества занижалась в разы). Понимая, что добровольно на это вряд ли кто пойдет, вильистские власти пригрозили, что в случае конфискации имущества за него будет выплачиваться компенсация, соответствующая его налоговой оценке.