Коллектив авторов - Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

Безусловно, можно ставить под сомнение некоторые сведения, приведенные в чехословацких источниках. Их авторами являлись пострадавшие от действий венгерской стороны жители южной Словакии, часть из которых в межвоенный период в силу разных причин находилась в сравнительно привилегированном положении или воспринималось таковым местными венграми. Вероятно, эти факторы в некоторой степени повлияли на содержание показаний. В то же время их количественный и территориальный охват позволяет говорить о том, что венгерский террор в отношении невенгерского населения региона носил достаточно масштабный характер.

В конце декабря венгерскую военную администрацию сменила гражданская. Начался массовый наплыв чиновников из трианонской части Венгрии. Интересен тот факт, что с самого начала у венгерской элиты существовало недоверие к венграм, ранее проживавшим в границах ЧСР. Опасения основывались на том, что, прожив почти 20 лет в рамках демократического государства и пользуясь обычными для него правами и свободами, им тяжело будет вписаться в авторитарную венгерскую политическую систему. Существовало мнение, что необходимо распустить и венгерские политические организации на этой территории, включив их в состав общевенгерских. В определенной степени эти опасения не были беспочвенны. А. Ярош, один из лидеров чехословацких венгров, заявлял, что необходимо сохранить отличие группы (бывших «чехословацких» венгров — С. С. ), которая принесла новый дух и более свободные правила, которые в новой Венгрии надо сохранить и приумножить. Кроме того, при унификации венгерских законов он собирался использовать опыт чехословацкого законодательства в области социального и экономического обеспечения населения. Видимо в Будапеште далеко не во всем разделяли энтузиазм новых соотечественников, поэтому в регион и были направлены уже проверенные кадры. В этот период было восстановлено сообщение с остальной частью Венгрии. Проведена административно-территориальная реформа. В результате всего комплекса действий новых властей к середине декабря 1938 г. количество словаков на данной территории по сравнению с переписью 1930 г. значительно сократилось. Венгрия могла официально заявлять о том, что земли носят этнически венгерский характер, что соответствует переписи 1910 г.

В декабре 1938 г. Венгрия вновь активизировала дипломатические и военные усилия с целью захвата Закарпатья. Напряженность на границе уже не спадала вплоть до марта 1939 г., когда Чехо-Словакия прекратила свое существование. 23 марта 1939 г. венгерская армия заняла Закарпатье и достаточно глубоко вторглась на территорию Словацкой республики [270]. Активную помощь при этом оказало местное венгерское население. Приграничные инциденты продолжались до окончательной стабилизации в середине апреля 1939 г. В Варшаве корректировка границ была воспринята положительно, более того, Будапешту было дано понять, что Польша не будет против венгерской оккупации всей территории Словакии. В тоже время Венгрия действовала по согласованию с Германией, что в свою очередь минимализировало значение увеличения польско-венгерского участка границы.

Переход РККА советско-польской границы стал переломным событиям для развития ситуации в регионе. Это привело к полной дезориентации значительной части местной польской администрации и полиции, которые начали спешную эвакуацию. Были распущены некоторые части Войска Польского. На этом фоне наблюдался всплеск самоорганизации местного населения, прежде всего, части белорусов и евреев. Формы активности были различными, часто переплетались уголовные, политические и бытовые составляющие. В данный, «переходный», период отмечались частые нападения с целью грабежа на государственные склады, имения помещиков, осадников и др. В тоже время шел процесс организации просоветских органов временного управления. Ведущую роль в этом процессе сыграл актив бывшей КПЗБ. Именно члены этой партии стали организаторами групп, начавших устанавливать советскую власть во многих населенных пунктах региона, нападать на части Войска Польского, уничтожать представителей польского государственного аппарата, осадников, торжественно встречать Красную армию и т. д. В различной интерпретации многочисленные факты подобного рода описаны как в советской [271], так и в современной польской исторической литературе [272]. В частности, советская власть была установлена еще до прихода Красной армии в местечках Гродно, Озера, Вертилишки, Большая Берестовица, Дубно, Волпа, Индура, Скидель (Гродненский повет), Сопоцкино (Августовский повет), Зельва, Волковыск (Волковыскский повет) Янов Полесский, Городец, Антополь, Дрогичин Полесский, Мотоль (Дрогичинский повет). Кроме того подобного рода события имели место в Жабчицах, Пинске, а также были заняты железнодорожные станции Юхновичи, Молодово, фактически в районе Пинска был установлен контроль над железнодорожной магистралью Брест-Гомель, и автодорогой Брест-Пинск [273], были заняты Ивацевичи, а также другие более мелкие населенные пункты (деревни, осады, колонии).

В тоже время далеко не вся польская военная и гражданская администрация поддалась панике. Организованный отход по территории Полесского воеводства в западном направлении осуществляли части оперативной группы «Полесье», а также ряд соединений Корпуса охраны пограничья. В направлении литовской границы по территории восточных поветов Белостокского воеводства отходила оперативная группа «Волковыск». С точки зрения этих сохранивших управляемость и организованность структур польского государства различного рода демонстрация просоветских (либо шире — антипольских) настроений было преступлением, которое должно было караться по законам военного времени [274]. На Полесье командир дивизии «Кобрин» после неоднократных инструкций о решительном уничтожении диверсионных групп издал специальный приказ: «Запрещаю сжигать населенные пункты. В случае вооруженного выступления банд в населенных пунктах, их необходимо очищать и сообщать мне. Уничтожение населенных пунктов могут производить тыловые охранные отряды после моего приказа. Запрещаю самовольные экзекуции. Их производить могут только командиры маршевых групп». Вполне вероятно, что именно излишняя горячность подчиненных, заставила командира упорядочить процесс пацификации.

Гражданское руководство Гродно организовало оборону города от наступавших частей Красной армии, самое активное участие в которой приняли горожане, прежде всего поляки. Согласно их воспоминаниям в течение нескольких дней в городе происходили вооруженные столкновения между защитниками города и просоветски настроенными вооруженными группами, состоявшими в основном из евреев и белорусов. В свою очередь еврейским населением это оценивались как обыкновенный погром: «За день до того, как советские войска вошли в Гродно, рабочие освободили заключенных из местной тюрьмы. В это же время, банда поляков по инициативе судьи Микульского решила восстановить в городе “порядок". Микульский быстро собрал банду, в которую вошли полицейские, члены ОЗОН (Лагерь национального объединения — С. С. ), СН [275], вооруженные винтовками и пистолетами. Банда бродила по городу, убивала, избивала, грабила, беззащитное население. Результатом погрома стали 25 жертв. Эти события привели к тому, что еврейские и белорусские рабочие стекольного завода создали отряд самообороны от банды, а также разоружали группы хулиганов, одетых в униформу польской армии».