И. Осипова - «В тени Лубянки…»

Я сообщала ему о массах голодных крестьян, наводнивших Москву и бежавших с Украины и Северного Кавказа ».

Обвиняемая Ольга Фицнер [71] Справка о ней приведена в Приложении I. признала на допросе в августе 1933 года, что перешла в католичество под руководством епископа Пия Неве, о чем она давно мечтала: « Обряд перехода в католичество я приняла в декабре 1932 года у епископа Евгения Неве во французском костеле. Мною был подписан акт; принята я в католичество по восточному обряду ». Далее она показала, что при французском храме Святого Людовика есть группа католиков восточного обряда, которые посещают богослужения в этом храме « в силу отсутствия собственной церкви и своей немногочисленности », что после осуждения священника Сергия Соловьева их ведет епископ Пий Неве.

По позднейшему признанию Ольги Фицнер, « во время следствия я подписывала, не читая, все документы, которые давали подписывать, в том числе и протоколы допросов… Кроме того, следователь, ведший дело, заставлял подписывать протоколы допросов, у которых выше моей подписи оставалось по половине листа чистого места, где можно было дописать все, что угодно ». Такое же давление следствия позднее подтвердила и обвиняемая Софья Эйсмонт [72] Справка о ней приведена в Приложении I. , показав, что во время ночных допросов, « сознавая свою полную беспомощность и беззащитность, вынуждена была подписывать протоколы, содержание которых о наличии антисоветской организации и моей принадлежности к ней не соответствует действительности ».

Очевидно, более жесткое давление испытал обвиняемый Рувим Пропишин [73] Справка о нем приведена в Приложении I. из Краснодара, он под руководством сестер-монахинь, находившихся там в ссылке, в начале 1930-х тайно был принят в католичество епископом Пием Неве. Следствие добилось от него признания в подготовке террористического акта, к которому его якобы готовила ссыльная монахиня Мария Комаровская [74] Справка о ней приведена в Приложении I. : « Она культивировала во мне чувство жертвенности и готовности к смерти во имя большого дела. Все это выработало из меня фанатически настроенного исполнителя любого акта, к исполнению которого они хотели бы меня предназначить », — причем организатором этого террористического акта следствие, очевидно, хотело сделать епископа Пия Неве и, конечно, по указанию Ватикана.

Самые нужные показания для следствия были получены от бывшей монахини Абрикосовской общины, Веры Хмелевой [75] Справка о ней приведена в Приложении I. , нарушившей в ссылке монашеские обеты и родившей без мужа ребенка. Очевидно, на ее страхе за малышку сыграло следствие, обещая ей минимальный приговор, так что на допросе 16 ноября она подробно показала « о контрреволюционной деятельности организации », перечислила всех ее участников в разных городах, подтвердила постоянную материальную помощь епископа Неве сестрам-монахиням Абрикосовской общины. Но, главное, она дала показания о « контрреволюционных настроениях » епископа Пия Неве и практической деятельности его в их организации: именно Неве убеждал их всех « крепко стоять на той платформе, на которой они стоят ».

Мало этого, Вера Хмелева подписала более серьезные показания: что « у нас существует живая, действительная связь с Римом, и эта связь налажена через епископа Неве и Абрикосову А. И., а практически она осуществляется при посредстве дипкурьера французского или итальянского посольства »; что фактически Неве являлся « идеологическим и идейным вдохновителем нашей контрреволюционной деятельности ». Именно Неве рассказал ей, что « во французском посольстве находят много подброшенных неизвестно кем анонимных записок, в которых просят „Европу помочь избавить Россию от большевиков“ ». Она подтвердила, что, « получая из Ватикана антисоветские печатные произведения, епископ Пий Неве распространял их среди прихожан, причем чтение их происходило индивидуально, с передачей после прочтения следующему лицу ».

Но именно в этих многостраничных показаниях Веры Хмелевой есть точные свидетельства о подлинных размышлениях и переживаниях епископа Пия Неве, приведенные ею на допросах. Она упоминала, что епископ однажды сказал ей: « Россия — несчастная страна. Но на ее примере Бог хочет дать урок всему миру, что значит забыть религию. Народ страдает и мучается, но он не виноват, виноваты правители ». Она же подтвердила также, что епископ Пий Неве при встречах в храме « всегда советовал мне терпеть, и все трудности отдавать за свои прошлые грехи и за спасение России. Он обычно всегда призывал молиться за Россию, говоря, что я должна любить свою Родину ». И они тогда вместе молились.

От освобожденной после тяжелой операции из Бутырской тюремной больницы Анны Ивановны Абрикосовой следствие требовало после предъявления ей протоколов допросов свидетелей лишь одного — подтверждения всех обвинений против нее. Она не отрицала, что летом 1932 года встретилась в Москве с освобожденными сестрами своей общины и убедилась в том, что « они остались при своем старом мировоззрении »; что приезжала из Костромы для консультации с врачами и пять раз встречалась с сестрами и молодежью; что руководила этой молодежной группой [76] Анна Ивановна Абрикосова вынуждена была подписать показания, написанные следователем: «Моя конкретная антисоветская работа с молодежью заключалась: в ведении организованной работы и создании организации: в ведении контрреволюционной пропагандистской работы среди молодежи; в ведении вербовочной работы в контрреволюционной организации. Конкретной работы члены этой молодежной группы не вели, так как были мной привлечены к работе незадолго до моего ареста». . Но следствию этого было мало, от нее добивались показаний против епископа Пия Неве и Ватикана. Тогда она «вспомнила» о выдуманной Николаем Бердяевым [77] Эти показания ничем не грозили Бердяеву, в 1923 году он был выслан из России. после Февральской революции «Партии русской интеллигенции»: « На одном из собраний у Бердяева было решено создать „Партию русской интеллигенции“, которая должна была бы возглавить русский народ в борьбе с большевизмом ». « Я и Абрикосов ставили своей целью подчинить руководство Партии русской интеллигенции влиянию Ватикана, в частности, обращением в католичество и внесением договоренности о соединении церквей под верховным руководством святого отца, Папы Римского ».

Все нужные следствию показания обвиняемых были приведены в «Обвинительном заключении»: « ОГПУ ликвидирована контрреволюционная террористическая монархическая организация, ставящая своей задачей свержение в СССР советской власти и установление монархического строя. Организация создана и возглавлялась настоятельницей тайного католического доминиканского ордена Абрикосовой Анной Ивановной. Руководилась и финансировалась Русской комиссией „Конгрегации восточной церкви“, осуществляющей свое руководство при посредстве католического епископа Евгения Неве, французского подданного ».