И. Осипова - «В тени Лубянки…»

Все время, пока я был в России, генеральным председателем союза был печально известный «академик» Емельян Михайлович Ярославский (настоящая фамилия Губельман), который посвятил более двадцати лет своей общественной жизни распространению ненависти к Богу. Однажды я присутствовал на одной из его многочисленных лекций. В тот раз зал недалеко от бывшей Академии большевиков был заполнен до отказа — было распоряжение присутствовать. Где бы ни выступал Ярославский, все активисты союза обязаны были присутствовать и слушать его, так как от них требовалось повторять его слова во всех других группах. В «добровольном» массовом атеистическом движении не было ничего случайного, в тот вечер Ярославский почти довел себя до апоплексического удара своим неистовством. Большую часть времени он осуждал то, что называлось богоискательством и было распространено в среде русской интеллигенции. На самом деле он обрушился с руганью на мыслящих людей, которые отказывались принять беспомощные доктрины материализма. Досталось даже Максиму Горькому, как пример того, что в умах послереволюционных людей все еще жива вера в существование Бога. Как это возможно, спрашивал Ярославский, что после стольких лет атеистического просвещения народ продолжает верить в Бога?

Ярославский написал множество книг по атеизму, завалив страну брошюрами за государственный счет. Он возглавлял Центральный исполнительный комитет «Союза воинствующих безбожников» и председательствовал на бесчисленных антирелигиозных собраниях. Его атеистическая активность бросала его во все уголки страны, после захвата Советами балтийских республик он поспешил создать ячейки воинствующего атеизма в Риге, Вильнюсе и Таллине и начал публиковать антирелигиозную «литературу», используя конфискованные типографии. Он был главным редактором еженедельного желтого издания «Безбожник», которое было закрыто в начале гитлеровского «крестового похода» против коммунистического атеизма. Он умер в 1943 году, вынужденный замолчать в последние два года своей жизни, так как германская армия вновь открывала церкви на территории оккупированной России. К его смерти «Правда» и «Известия» опубликовали некролог-панегирик, обойдя полным молчанием злобную деятельность главного богоненавистника Советского Союза. В его многословной биографии в Малой советской энциклопедии даже не упоминается о его широко известной антирелигиозной карьере.

В 1943 году, во время ленд-лиза, когда в Россию шли конвои с материальной помощью и продовольствием, Кремлю было выгоднее замалчивать политику атеизма. Советы старались подтвердить сомнительные утверждения лорда Бивербрука [159] Уильям Максуэлл Эйткен Бивербрук, с 1943 по 1945 год был лордом-хранителем печати Соединенного Королевства, одновременно исполняя должность администратора поставок по ленд-лизу. — Прим. сост. из Англии и президента США Рузвельта: оба публично заявляли, что в Советском Союзе не существует религиозного преследования. В середине 30-х годов, будучи свидетелем потока атеистической «литературы», наводнившей всю страну, я подумал, что мне стоит познакомиться с атеистическим движением прямо в его штаб-квартире. Я вынашивал идею нанести личный визит в центральное бюро «Союза воинствующих безбожников». Было бы безумием с моей стороны появиться в логове безбожников в моей церковной одежде, хотя не было закона, запрещающего ее ношение. Я тогда задавался вопросом, на что же похоже это место, и я был совершенно уверен, что ни один человек моей профессии никогда не почтил это место своим присутствием.

В это время в Испании шла Гражданская война. Множество советских людей, находившихся там, контролировали полицию, созданную по образцу советской и называвшуюся Федерация анархистов Иберии. При красном терроре в одном Мадриде было 266 полицейских постов, делавших ту же грязную работу, которую выполняла ЧК Дзержинского при Ленине. Надо отметить, что в Москве в то время было совсем небольшое число испанцев, агентов Коминтерна. Центральный орган управления «Союза воинствующих безбожников» размещался на третьем этаже старого здания на улице Большая Сретенка, где я часто проходил. Эта организация занимала целый этаж над одним из народных судов, с которыми я официально познакомился в последующие годы. Для моего визита в «пасть льва» я надел баскский берет, который купил во время моего последнего океанского путешествия; известно, что этот головной убор носят в Испании и на юге Франции. Вместе с черным галстуком и обычным костюмом маскировка, что и говорить, была не слишком замысловата; когда я поднимался по ступенькам этого здания, я чувствовал себя в некотором роде авантюристом.

По пути наверх я прошел большую комнату, служившую приемной народного суда. Заключенных приводили сюда под двойным конвоем через черную лестницу, из окна было хорошо видно, как к заднему двору здания подъезжали «черные воронки». Все заключенные были под охраной военных, хотя суд вершился не НКВД. В то утро все задержанные были мужчинами, если кому-то надо было облегчиться, двое вооруженных часовых сопровождали его до туалета. Я смотрел на все это, думая, какой прием ждет меня этажом выше. Я решил говорить только по-испански, и мой мозг настраивался на это решение. И вот я стою на последнем этаже в маленьком вестибюле перед стеклянной дверью с вывеской: «Союз воинствующих безбожников СССР». Все в порядке, я в нужном месте: до меня доносились голоса и стук пишущих машинок, но никого не было видно.

Я постучал, дверь открыла черноволосая молодая женщина, спросившая на хорошем русском языке: «Чем я могу вам помочь?» Я никогда не видел ее прежде и был уверен, что и она не знает меня, поэтому ответил по-испански: «Синьорита, мне бы очень хотелось посетить это место». Не ожидавшая услышать иностранную речь девушка смутилась, затем оглядела меня с ног до головы и особенно отметила мой берет. Заключив, что я испанец, она попросила меня подождать, пока она приведет переводчика. Я закивал головой в предвкушении удовольствия от беседы на языке, на котором я редко говорил в России; в Москве еще не было миссий из Мексики, Кубы и Южной Америки.

Вскоре девушка вернулась с еще более молодой особой, которая, как мне сказали, покажет мне все, что надо. Ни разу не сказав, что я испанец, я просто говорил на этом языке. Моя сопровождающая провела меня по разным отделам, но без особых разговоров, ее знание языка ограничивалось базовыми выражениями. Однако я планировал этот визит не столько для удовольствия поговорить по-испански, сколько с целью посмотреть, как работает эта атеистическая организация. Я увидел офис, где создаются все атеистические творения, публикуемые в СССР. Мой визит раз и навсегда рассеял сомнения по поводу «добровольного» характера пропаганды безбожия: к стене кнопками был прикреплен список из тридцати сотрудников, оплачиваемых государством. Я размышлял о гарантиях религиозной свободы, заявленных в конституции, и о том, как эта свобода применяется для осуществления антирелигиозной пропаганды. Но в этой самой конституции никому не дается права вести религиозную пропаганду. По этой причине абсолютно «законно» для союза публиковать под маркой ОГИЗ [160] Отдел государственных издательств. — Прим. сост. и ГАИЗ [161] Государственное антирелигиозное издательство. — Прим. сост. поток отвратительных богохульств. Конечно, я не стал делиться с моим гидом этими мыслями. Сама печать производилась где-то в Даевом переулке недалеко от Сретенки. Мне показали комнату, предназначенную, по-видимому, для чтения сотрудниками религиозных журналов и газет из разных стран мира, их невозможно было достать нигде в СССР, но здесь вся комната была забита ими. Другое дело, как они использовали эти материалы.