Олег Гончаренко - Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920–1970 гг.

Основное внимание исследования уделено смыслу военной эмиграции и влияния на политические и культурные процессы в том аспекте, который позволяет понять её миссию в первую очередь по отношению к собственной стране, нежели чем к приютившим военных изгнанников государствам или себе самой, как наиболее естественной задачи – оставаться полезной для возрождения будущей России.

Особенно важным это являлось в тех условиях, когда на родине эмигрантов было провозглашено истребление традиции и национального самосознания. Эмигранты продолжили объективно труднейший путь продолжения духовных традиций своей нации, осуществляя задачу сохранения памяти о дореволюционной России и духа того времени. За пределами отечества эту миссию в достаточной мере исполнила эмигрантская литература: множество мемуаров, наряду с художественной литературой и переизданием отечественной классики, навсегда запечатлели ту цивилизацию и основные ценности её, которые были непоправимо истреблены на родине. Особая роль здесь принадлежала Российской православной церкви за границей, вплоть до нынешнего века остававшейся настоящим столпом духа эмиграции.

Вместе с тем любая деятельность по консервации знаний была хороша лишь до той поры, пока своей перспективой она видела осуществление преемственности собственной работы. Плоды её распространялись не только на молодые поколения эмигрантов, но и на те здоровые силы в российском обществе, продолжившие сопротивление осуществляемому над страной эксперименту и загнанные режимом в условия подполья и катакомб. Вооруженное сопротивление со временем приняло формы простого выживания и отстаивания ценностей, привычного образа жизни и соблюдения традиций, а в послевоенные годы – попыток участия в реставрации и восстановлении исторических памятников зодчества и культуры. Эта деятельность стала своего рода завершающим этапом эволюции сопротивления власти, и хотя, по сути, не противоречила закону и политическим установлениям режима, рассматривалась им весьма настороженно. Неслучайно председатель КГБ Андропов призывал соратников, ответственных за политический сыск в государстве, уделять особое внимание тем лицам в обществе, кто бережно относился к культурному наследию, считая их большей угрозой советской системе, чем все вместе взятые диссиденты либеральной ориентации.

В той работе, которую вела эмиграция в данном направлении, представлялось важным знакомство подсоветских людей с истинным положением дел в их собственной стране и основополагающими трудами по российской новейшей истории. Главным двигателем оставалось чувство нравственного долга по отношению к соотечественникам, переживавшим один за другим невероятные социальные катаклизмы, вытравливающие из них национальное сознание и исторические ориентиры. Классовый террор и многочисленные чистки 1920-х годов, коллективизация и индустриализация, запрет на выезд из страны, антицерковная кампания и шаг за шагом опрощали общественную жизнь, отдаляя её все более от той, что царила в России еще пару десятилетий назад. Постоянные военные конфликты с соседними странами, курс на победу социализма в мире, требовавший многих и многих усилий и человеческих жизней, ввергли жизнь целого народа в какую-то противоестественную череду событий, затмивших даже естественный смысл существования русского человека. Аресты, борьба политических кланов, продажа национальных ценностей и достояний, система лагерей и постоянная угроза жизни за малейшее отступничество заставили даже очень стойких людей в стране отказаться от попытки сопротивления или даже простого исповедания традиции, как религиозной, так и бытовой. Жизнь эмиграции в относительно лучших условиях накладывала на её мыслящих представителей моральные обязательства необходимого оправдания перед народом за «железным занавесом» путем жертвенной деятельности, направленной на будущие преобразования в России. Именно так восприняла лучшая часть эмиграции свою миссию, бывшую своего рода видом аскетического служения идее.

Это объясняет большую просветительскую работу, проведенную эмиграцией в определенный период для соотечественников в деле возрождения национального духа и придания авторитетности в глазах мирового сообщества. А также многочисленные попытки участия эмигрантов в локальных и мировых вооруженных конфликтах и войнах, где они выступали в качестве носителей государственной идеологии дореволюционного Российского государства, противостоящего разрушительному «соблазну социализма».

Все это явилось своего рода аверсом миссии русской эмиграции, а реверсом, или оборотной стороной, стала её органическая интеграция в общемировое, культурное и научное пространство, столь обогатившая страны и народы плодами труда русских изгнанников.

Стремительная трансформация послевоенной политической и, как следствие, экономической жизни в Европе и мире изменили и задачи, стоявшие перед первой волной эмиграции, и внесли в её собственную жизнь важные коррективы в ходе осуществления «второго исхода» русских людей, пришедшегося на период Второй мировой войны и первые несколько лет после её окончания. Новый социокультурный слой эмигрантов, бежавших из СССР, внес свои коррективы и в смысл эмиграции, наглядно показав ей, как сложен и долог остается её путь к возрождению России и как невелики результаты, достигнутые за четверть века активной деятельности. Новая волна эмигрантов в большинстве своём оказалась не только не ближайшим союзницей первой, но и вошла с ней в некоторый антагонизм, порожденный общим разочарованием от того образа, что представляли собой люди «второй волны», за редкими исключениями. Являющиеся продуктами безжалостной системы истребления исторической памяти, изголодавшиеся по «благам цивилизации», эти люди стремились найти на Западе комфорт и уют, а также воспользоваться минимальным набором политических свобод для самореализации. Прежний жертвенный дух эмигрантов «первой волны» был заменен преобладающим конформизмом и политической гибкостью, позволявшей представителям «второй волны» без особых угрызений совести идти на сотрудничество не только с антисоветскими, но и по-настоящему антирусскими силами на Западе. Однако исследование этого феномена не входит в рамки задач, поставленных данной работой, и достойно отдельного рассмотрения.

Достижения в мировой науке и искусстве, сохранение основ национальной культуры и религиозного смысла православия и общая устремленность на качественные преобразования в российском обществе русской эмиграции «первой волны» являются несомненными и важными её заслугами перед сегодняшней Россией и миром в целом.