Артюр Арну - История инквизиции

Продолжая далее наше подробное исследование, мы не сообщили бы больше читателю ничего нового или заслуживающего внимания, а могли бы только утомить его внимание и ослабить произведенное впечатление.

Мы видели, как инквизиция начала преследование новых христиан, маранов, крещеных евреев и потребовала изгнания всех некрещеных евреев.

Потом она распространила свою юрисдикцию на мавров, довела их до восстания и, наконец, добилась полного истребления этого народа огнем, мечом и изгнанием. Засим она вырвала с корнем испанский протестантизм и в десять лет сравняла с землей все признаки начинавшегося возрождения.

Наконец, она вместе с людьми начала уничтожать и книги, во всех ее проявлениях и во всех областях, окружила всю Испанию как бы китайской стеной, за которой целый народ, истекающий кровью, ходил как на праздник смотреть на сожжение своих ученых, самых лучших граждан, всякого, у кого была своя самостоятельная мысль, совесть или мужество; народ, косневший в невежестве, суеверии, лености и нравственном разложении, народ, принужденный проводить всю свою жизнь между духовником и полицейским.

Так дело шло до самой французской революции и возобновилось вновь после падения Наполеона, вплоть до 1820 г., когда кортесы уничтожили наконец инквизицию.

После смерти Вальдеса, при Филиппе II, было еще пять великих инквизиторов.

Один из них был дон Диего Еспиноза, при котором произошла катастрофа с наследным принцем, доном Карлосом, сыном Филиппа II, умершим в тюрьме, куда он был заключен по распоряжению своего отца; при этом осталось неизвестным, был ли он отравлен, задушен или ему вскрыли вены в теплой ванне.

Может быть, принц погиб вследствие слабости своего организма, надорванного всевозможными излишествами, от бешенства и отчаяния, когда его заключили в тюрьму и поминутно угрожали смертью по приказанию отца, которого он ненавидел за его жестокость.

Впрочем, несчастный дон Карлос был, собственно говоря, полупомешанный, с самыми зверскими наклонностями, что является вполне естественным в сыне Филиппа II, воспитанном при свете костров инквизиции.

Умышлял ли он убить короля?

Был ли заражен ересью?

Был ли он просто не способен царствовать, и только это соображение явилось ли причиной подобного поведения Филиппа II по отношению к наследнику престола?

Это пока еще в точности неизвестно.

Он был арестован, предан суду и осужден; рассудок его был помрачен бешеными страстями; он умер двадцати трех лет, после десятимесячной агонии; вот все, что история дает нам положительного.

В действительности его убийцей был отец, так как последний желал его смерти и сделал все, что от него зависело, чтобы эта смерть скорей его избавила от больного сына, нуждавшегося в уходе. Преследования, заключение, вызвав негодование и возмущение принца, быстро привели к кризису, за которым последовала развязка.

Великий инквизитор принимал непосредственное участие в этом деле, и он бы, конечно, взял на себя успокоение совести Филиппа II, если бы у того появились какие-либо угрызения, — но этого не случилось.

Один историк, описав противоестественную ненависть между отцом и сыном, справедливо прибавляет: «Такая низость со стороны сына и варварство со стороны отца были достойны века Торквемады и Вальдеса».

Еспиноза умер в изгнании 5 сентября 1572 года. В течение шести лет им было осуждено четыре тысячи шестьсот восемьдесят человек обоего пола, из коих семьсот двадцать было сожжено на костре; было также сожжено триста шестьдесят изображений отсутствующих.

Три тысячи шестьсот осужденных окончили свою жизнь на каторге и в тюрьме, оставив своих потомков в глубокой нищете, так как все их имущество было конфисковано.

Его преемник, дон Педро де Леон умер, прежде чем вступил в исправление должности и был заменен Гаспаром де Квирога, сделавшимся великим инквизитором в 1573 году.

Его правление ознаменовалось процессом Антонио Перец, первого министра Филиппа II, результатом коего было уничтожение «фуерос» или конституции королевства Арагонского и обезглавливание председателя верховного суда Арагонии.

Перец, впавший в немилость и заключенный в течение двенадцати лет в мадридской тюрьме, бежал оттуда, еще не оправившись от пыток, и скрылся в Арагонии, вне пределов досягаемости королевских законов.

Филипп II, видя, что ему таким образом не добиться осуждения своего министра, прекратил личные преследования, но вмешал в дело инквизицию, объявившую, что Антонио Перец подозревается в ереси.

Арагонцы восстали и освободили своего соотечественника в ту минуту, когда его должны были придать в руки инквизиторов. Войска и агенты, собранные для оказания помощи Сант-Оффицио, были перебиты, а Антонио Перецу удалось скрыться во Францию.

Что же касается арагонцев, то они после первого успеха были побеждены и сделались жертвой мщения Филиппа II и инквизиции.

Почти все дворянство Сарагоссы было уничтожено.

Изображение Переца было сожжено на костре, а председатель верховного суда Арагонии, на которого было возложено осуществление привилегий королевства и защита его специальных законов, был обезглавлен за то, что исполнил свой долг.

Это был верховный сановник в королевстве. Прежде чем принести присягу королю, этот сановник, по обычаю, говорил ему следующие слова:

«Мы, которые имеем такое же значение как ты, а власть больше твоей, мы делаем тебя своим королем при условии, что ты будешь соблюдать наши привилегии, а если нет, то мы тебя королем не делаем».

Квирога учредил инквизицию в Сант-Яго, где ее еще не было и издал новый список запрещенных книг.

Он умер 20 ноября 1594 года.

При его правлении было сожжено на костре две тысячи восемьсот шестнадцать человек и тысяча четыреста восемь изображений отсутствующих.

Четырнадцать тысяч восемьдесят человек понесли другие наказания, что составляет в общей сложности восемнадцать тысяч триста четыре жертвы.

До смерти Филиппа II в 1598 году не произошло более ничего замечательного.

В царствование Филиппа II, Карл IX, король Франции, устроил резню Варфоломеевской ночи.

В это время Франция ничем не уступала Испании, — кровь протестантов лилась там рекою.

Если дому Валуа не доставало инквизиторов, то в палачах он не имел недостатка, их было так же вдоволь у Людовика XIV в семнадцатом столетии, как и у Людовика XV в восемнадцатом.

Повсюду религиозный фанатизм был одинаков, повсюду те же акты невообразимого зверства ужасали весь мир, везде самые лучшие граждане и самые выдающиеся умы гибли под секирой палача или в огне костра.

Двенадцатым и тринадцатым преемниками Торквемады были дон Иероним Манрик де Лара, внебрачный сын кардинала Манрика, бывшего великим инквизитором при Карле V, и Петр Порто-Карреро.