Игорь Иванов - Русское подполье. Пути и судьбы социал-христианского движения.

Каратели оказалось в весьма щекотливом положении: имя композитора Шостаковича было известно всей стране и далеко за её пределами. К тому же, помимо мировой славы, Дмитрий Дмитриевич в то время имел и весьма высокую номенклатурную должность в Союзе композиторов... А насколько влиятельным человеком в партийной номенклатуре Вооружённых Сил был вице-адмирал Кулаков говорит такой факт. К концу Второй Мировой войны Николай Михайлович Кулаков являлся начальником Главного политического управления ВМФ, то есть - вторым человеком в советской военно-морской иерархии. В начале 1980-х один из новейших больших противолодочных кораблей будет назван именем Кулакова (при том что флотоводцем вице-адмирал не был, а всю свою весьма непростую и противоречивую карьеру сделал исключительно по линии партийно-политической работы) *16 *16 В 2010 г. большой противолодочный корабль проекта 1155 «Вице-адмирал Кулаков», после долгого ремонта и перевооружения, вновь введён в строй и под тем же названием зачислен в состав Северного Флота ВМФ Российской Федерации. . Что касается старого большевика Петра Абрамова, то хотя он уже и не занимал высоких постов, всё же принадлежал к числу фигур знаковых: представителей «ленинской гвардии» к тому времени в живых оставалось не много - большинство погибло ещё в годы великой внутрипартийной бойни - поэтому уцелевшие ветераны РСДРП, формально символизировавшие связь брежневской элиты с революционными истоками, пользовались подчёркнутым вниманием кремлёвского руководства...

Учитывая высокое служебное положение или общественный статус вышеназванных лиц, лишение свободы их близких родственников - да ещё по скандальной «антисоветской» статье - больно ударило бы по престижу самой коммунистической верхушки и ещё более увеличило бы размеры и без того громкого дела... Поэтому в партийных верхах решили не возбуждать уголовных дел против кандидатов ВСХСОН. Всех их, изрядно припугнув на следствии лагерными сроками по статье о недонесении, в конце концов, решили привлечь только в качестве свидетелей. Тем более что в СССР давно изобрели и широко практиковали множество способов внесудебной расправы над свободомыслящими.

Ведь для того, чтобы исковеркать жизнь любому человеку, чекистам не обязательно истязать его за ограждением из колючей проволоки: человека можно было уволить с работы, исключить из ВУЗа, лишить возможности заниматься профессиональной деятельностью; можно отказывать ему в приёме на любую мало-мальски приличную работу, изгнать из жилищного кооператива, не давать прописки, закрыть возможность выезда за границу или наоборот - вынудить уехать из страны...

В дополнение к подобным полуофициальным мерам внесудебной расправы могли применяться и совсем уж неофициальные: для негласной травли политически неугодных людей - неосуждённых и несудимых - в 1960-е годы в КГБ специально разработали так называемый метод массированного психологического воздействия. Цель этого метода - «создавать невыносимые условия существования объекта»... 84 84 84. Григ Е. Да, я там работал. Записки офицера КГБ. М., 2001, С. 244-245. У человека, подвергнутого массированному психологическому воздействию могли, например, ни с того ни с сего происходить неприятности на работе, в семье, портиться отношения с друзьями и коллегами; на него нападали «хулиганы» на улице, в дом к нему забирались «воры», в оконные стёкла его квартиры летели камни и т.д., и т.п. Всё это должно было приводить «объект разработки» к нервным срывам и глубочайшей депрессии, а власти и КГБ оказывались якобы ни при чём...

Конечно, внесудебные репрессии - мелочь по сравнению с убийственным тюремным сроком Игоря Огурцова или лагерным заключением его соратников. Но ведь и причастность людей, называемых кандидатами ВСХСОН, к подполью - недонесение! - была почти символической. За эту-то символическую причастность десятки человек из окружения социал-христиан подверглись отнюдь не символическим гонениям, главным образом, связанным с исключением из высших учебных заведений и негласным запретом на профессии.

В связи с делом ВСХСОН из высших учебных заведений были исключены студенты Евгений Андреев, Давид Балаян, братья Владимир и Николай Мицко и другие... Для многих из них возможность получения высшего образования и дальнейшая профессиональная карьера навсегда закрывались.

Среди исключённых из ВУЗов оказались и студенты исторического факультета Ленинградского университета Евгений Абрамов и Александр Осипович. Вскоре после второго судебного процесса над социал-христианами оба они обосновались на Соловецких островах, где тогда ещё только начинал работу местный музей. Нет, для вчерашних кандидатов ВСХСОН это не была «добровольная ссылка». Скорее - попытка получить некоторую свободу самореализации: работать по специальности, заниматься историей, а заодно и находиться подальше от глаз КГБ. Соловки подходили для этого идеально: место, где каждый камень дышал историй, но в то же время «глухое»; специалистов-историков, желающих ехать в соловецкую неблагоустроенность, чтобы с нуля поднимать там новый музей, находилось не много... Недоучившихся историков на эту работу приняли охотно. И не пожалели: изгнанные из университета студенты оказались отличными специалистами, с энтузиазмом ездили в экспедиции, собирали книги и материалы, проделывали огромную работу на первом, самом сложном, этапе становления Соловецкого историко-архитектурного и природного музея-заповедника.

Однако помимо научной и экскурсионной деятельности молодых музейщиков продолжали волновать и другие вопросы. Они перепечатывали на пишущей машинке стихи поэтов Серебряного века, прозу Солженицына, проявляли непоощряемый начальством и опасный в те годы интерес к истории Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН)... Всё это в итоге обернулось для них увольнением... Абрамов вернулся в Ленинград, Осипович - в Архангельск, где стал тренером по шахматам в детско-юношеской спортивной школе. Но местный КГБ не оставлял его в покое. С тренерской работы пришлось уйти, работал оператором котельной, дворником... В конце концов, А. Осипович уехал в США...

Трагически сложилась и судьба физика Дмитрия Всеволодовича Фредерикса. Среди кандидатов ВСХСОН Д.В. Фредерикс был, пожалуй, самым старшим по возрасту - ему исполнилось почти сорок - и к середине шестидесятых он уже вполне состоялся в своей профессии: окончил институт и аспирантуру, некоторое время работал в ленинградском Физико-техническом институте, где под руководством академика Б.П. Константинова занимался поисками антивещества, в начале шестидесятых увлёкся физикой полупроводников и взялся за разработку первых в Советском Союзе полупроводниковых микросхем, к 1967 году возглавлял экспериментальную лабораторию по разработке полупроводниковых приборов на Ленинградском объединении «Светлана».