Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

Это были Азербайджан и Таджикистан, где воссоздавалась старинная инструментальная и песенная традиция, возрождались традиции средневековой поэзии, активизировались языковедческие, литературоведческие и исторические исследования. В Азербайджане и Таджикистане сформировалась особая внутренняя атмосфера национальной культуры, о полноте которой не подозревали за пределами республик.

Коммунисты не заметили того, что «народная форма» на самом деле оказалась сферой отчуждения от «заветов партии», областью обновленного национализма и сопротивления мировоззренческим постулатам коммунистов. Начиная с 1960-х гг. в мусульманских республиках вырастает новое поколение выдающихся литераторов, художников и композиторов: вдохновенный казахский поэт Олжас Сулейменов, мудрый киргизский романист Чингиз Айтматов, талантливый и трагичный таджикский поэт Лоик Шерали, одаренный живописец Таир Салахов и мощный по выразительности композитор Кара-Караев (оба из Азербайджана), мастер литературных иносказаний узбек Тимур Пулатов, умный и насмешливый абхаз Фазиль Искандер. Последующее поколение генерации «шестидесятников» намного увереннее заявляло о своих национальных ценностях, зачастую вступая в открытую конфронтацию с властями. Некоторые из этих людей в конце 1980-х – 1990-е гг. встали на путь политической борьбы за национальный суверенитет.

В 1950–1960-е гг. в мусульманских районах СССР сформировалось многочисленное русскоязычное (русские, немцы, евреи) поколение выдающихся ученых и деятелей искусств, которых судьба забросила в эти регионы страны. Их судьба неотделима от перипетий коренных жителей, с которыми им привелось работать бок о бок. Они жили в Азербайджане, Казахстане, Таджикистане, особенно активны они были в Ташкенте. Многие из этих ученых и деятелей искусства приобрели мировую славу: историки искусства Г. А. Пугаченкова, Л. И. Ремпель в Ташкенте, историки и этнографы А. А. Семенов, М. С. Андреев и историк архитектуры Средней Азии С. Г. Хмельницкий в Таджикистане, санскритолог Б. Л. Смирнов в Туркмении.

Ислам и советское государство (1944–1990). М.: ИД Марджани, 2011.

В 1946 г. в 30 км от столицы Бурятии г. Улан-Удэ был построен Иволгинский дацан. Второй дацан, Агинский, в том же году был открыт снова – его закрыли в 1941 г. Причины, по которым правительство СССР решило открыть заново два буддийских монастыря после того, как всего лишь несколько лет назад их закрыло, носили политический характер: идеологические штампы о свободе совести и свободе любого вероисповедания в «первой в мире стране социализма» были, конечно, лживы, но подкрепить их можно было только открытием ряда храмов, церквей, монастырей разных конфессий, что и было сделано.

При Иволгинском дацане было образовано Центральное духовное управление буддистов (ЦДУБ), которому были подчинены буддисты не только Бурятии, но также Калмыкии и Тувы. Главой его считался Бандидо-хамбо-лама Бурятии, ему подчинялся совет из наиболее уважаемых лам, в него же входили настоятели обоих монастырей. В дацанах отмечали 6 главных буддийских праздников: Новый год по буддийскому календарю; День рождения и день ухода в нирвану Будды Шакьямуни, основателя буддизма; круговращение Майтрейи, Будды будущего и др., какая-либо религиозная деятельность вне стен этих 2 монастырей, обслуживавших три буддийских региона, была запрещена. В 1976 г., по соглашению между Монголией и СССР, в Улан-Баторе открыли Буддийскую духовную академию, которая начала готовить кадры будущих лам для Монголии и России. Нехватка их была весьма ощутима: старых лам почти не осталось ни в одной из трех автономных республик РСФСР.

Однако религиозная жизнь, несмотря на бдительность властей и органов КГБ, существовала и в совершенно светской среде. Буддизм как вид духовного поиска и самоусовершенствования привлекал к себе многих представителей интеллигенции, не только бурятской, но и русской. Собираясь на дому друг у друга, изучая основы теории, занимаясь практикой медитации, они понимали, что в СССР и это было преступлением, но не боялись опасности. В 1972–1973 гг. Бурятию потряс громкий антибуддийский процесс, вошедший в историю под названием «Дело Дандарона».

Бидия Дандарон – буддист, ученый, учитель и наставник в тантре (тайной форме буддизма), отсидевший в сталинских лагерях два срока общей продолжительностью в 14 лет, объединил вокруг себя группу философов, востоковедов, искусствоведов, художников, увлеченных и самим буддизмом как видом знания и личностью Дандарона как Учителя. Конец группы был естественным для того времени: арест, следствие, «общественное осуждение», суд, приговор. Дандарон получил 5 лет лагерей и через год погиб «при невыясненных обстоятельствах», несколько его учеников были направлены на принудительное лечение в психиатрические клиники, остальные на долгие годы лишились возможности работать по специальности. В Калмыкии и Туве столь громких процессов не было.

Но всё разрушить и уничтожить не удалось, были люди и целые семьи, которые сумели сохранить в тайниках священные книги, буддийские иконы и скульптуру, которые знали, что наступит час, когда все это будет востребовано заново.

Буддизм: каноны, история, искусство. М., 2006.

Историко-культурный атлас Бурятии. М., 2001.

М. В. Монгуш . История буддизма в Туве. Новосибирск, 2001.

Несмотря на высылку за границу и посадку в тюрьму тысяч диссидентов, КГБ не мог торжествовать победу. Сам Андропов в узком кругу признался, что в Советском Союзе – сотни тысяч людей, которые либо действуют, либо готовы (при подходящих обстоятельствах) действовать против советской власти. В одном 1975 г. КГБ раскрыл свыше 1800 антисоветских групп и организаций, провел 68 тысяч «профилактических бесед» с политически неблагонадежными гражданами (из дневника А. С. Черняева, 3 января 1976 г.).

Особенно мощным становилось движение русских националистов. Несмотря на то, что пропаганда русского шовинизма со времен Сталина присутствовала в арсенале партийно-государственной власти, коммунисты всегда давили спонтанные проявления любого национализма, в том числе и русского. Если движение еврейских националистов было небольшим, сплоченным и громко заявлявшим о себе, русское движение было крайне широким, неоднородным и (за исключением Солженицына и единичных диссидентов) существующим в «скрытом» виде – т. е. его сторонники вели двойную жизнь русских патриотов и советских конформистов.