Теодор Моммзен - История римских императоров

Для нас Иовиан — незначительная личность. Своим избранием он был обязан только тому факту, что был сыном всеми уважаемого человека и сам пользовался любовью как офицер-гвардеец. 647 Легкомысленный, не причинявший никому неудобств, — таким был человек, который, наверное, лишь по недоразумению стал августом Империи и должен был справиться с едва ли разрешимой задачей — вернуть назад войско. Эта задача не была бы неразрешимой, положение было не хуже, чем во время отступления Антония. Однако прежде всего должен был появиться вождь, который пользовался бы любовью и безусловным доверием войска. Юлиан обладал этими необходимыми качествами, и успехи его были блестящи. Он бы с этой задачей, вероятно, справился. Иовиан же, неизвестный, нерешительный, был изначально в проигрыше.

Поначалу он пытался достичь Тигра, поскольку насущной потребностью была вода. После ряда успешных сражений, во время которых были убиты персидские слоны 648 и которые послужили доказательством того, что боевой дух войска еще не был сломлен, через несколько дней войско достигло реки. Воины думали, что это конец [MH. III 194] несчастий, что по ту сторону реки их ждет подкрепление и дружественная страна. Об огромном расстоянии, которое еще отделяло их от родины, они не имели понятия. Они настаивали на том, чтобы перейти реку, и подразделению из 500 уроженцев рейнских земель, 649 несмотря на нехватку подручных средств, действительно удалось перебраться на тот берег и в ночной атаке прогнать арабов, алчно поджидающих добычу на вершинах холмов. Однако это мало чем способствовало переправе все еще большого войска через широкую и бурную реку. Из бурдюков попытались сделать плоты, но из этого ничего не вышло. Вдобавок ко всему, при нехватке всякого рода снабжения, теперь, когда имелась вода, нехватка провианта становилась ощутимой.

Тут появился Сапор с предложением заключить мир, 650 и в самом деле, это был очень мудрый шаг. Даже полное уничтожение противника ненамного увеличило бы политический успех. Однако вынудить римлян пойти на мир и легально завладеть спорной территорией это был настоящий — и как выяснилось — долгосрочный политический успех. Юлиан, пожалуй, отказался бы от мира на предложенных условиях. Иовиан вел переговоры, и, нужно сказать, ему ничего не оставалось делать. Условия не были жесткими. В двух словах, римляне должны были уступить линию Евфрата, которая сорок лет тому назад отошла римлянам, и Месопотамию. Однако если бы римляне отдали Месопотамию, то, конечно, им было бы не удержать Армению. Римляне, правда, не обещали уступить Армению, да они этого и не могли [MH. III 195] обещать, поскольку номинально Армения была самостоятельной. Они лишь согласились не вмешиваться в армянские дела, и отсюда становилось ясно, что Армения из римского стала персидским ленным княжеством.

Это был самый позорный мир, который когда-либо заключали римляне. Возмущение во всей Империи было велико. 651 Поэтому в Carrhac на крайнем Востоке, как и в Галлии на далеком Западе, гонцов, приносивших эту новость, разгневанный народ убивал. 652 Итак, Иовиан беспрепятственно перешел реку. Однако дальнейшее продвижение все же влекло за собой большие потери. Арабы окружили Иовиана, тяготы перехода в пустыне приносили большие жертвы. В северной Месопотамии была обнаружена вторая армия, которая, вероятно, пребывала в полном бездействии. Так добрались до Nisibis. Сопровождавшие войско посланники Сапора требовали передачи этого города персам. Нельзя забывать о том, что с 337 по 350 г. Nisibis оборонялся упрямо и успешно и был в основном городом христиан. И теперь жители взывали к императору, чтобы он не запрещал им обороняться собственными силами. Это было бы, однако, нарушением мирного договора, и Иовиан не поддался этому искушению. Персидский флаг натянули на зубцы городской стены, 653 римляне и горожане покинули Nisibis. То же самое повторилось в Carrhae. Примечательно, что римляне считали этот мир окончательным. Валентиниан и Валент не посягали на него, о реванше не думали. Римляне навсегда (кроме кратких перерывов во время правления Юстиниана и Гераклия) примирились [MH. III 196] с потерей господствующего положения на Востоке.

Вообще же со смертью Юлиана произошел перелом в общественной жизни. Династия Константина, за исключением членов, каждого на свой лад, не пытается сохранить верховную власть государства. Последующие императоры этого не делали. К тому же произошло крушение язычества. Иовиан был столпом христианства. 654 Говорят даже, что исповедование войском христианства он поставил условием своего принятия императорской короны. 655 Это очень неправдоподобно, поскольку первым его деянием после выборов императора был опрос гаруспиков по поводу похода. 656 Однако впредь христианство получило свободу действий. Афанасий вернулся в Александрию и больше не встречал никакого сопротивления, хотя Валентиниан был иных религиозных убеждений. 657 Закат язычества совпадает с исчезновением верховной власти государства над церковью.

17 февраля 364 г. Иовиана нашли в постели мертвым. 658 Вероятно, смерть наступила не от руки убийцы. Он появился на мировой арене только затем, чтобы взять на себя позор мира с персами, больше мы о нем ничего не знаем. Офицеры вновь собрались на выборы. Претензии дома Константина, которые на выборах после смерти Юлиана еще вызывали сомнения, были отброшены в сторону. Прокопа, относящегося к этому дому только по женской линии, императором не избрали. Это послужило причиной восстания [см. ниже]. [MH. III 197] Выбор пал на отсутствовавшего, на Валентиниана. 659 Он также был всеми любимым офицером гвардии, в расцвете лет — между 30 и 40, известный больше благодаря своему отцу Грациану, опять-таки иллирийцу. Благодаря ему императорская корона опять вернулась к этому роду почти на сто лет. 660 Валентиниан был довольно смышлен, хотя Аммиану нельзя слишком доверять, он изображает его не столь беспристрастно, что обычно свойственно его манере, здесь он несколько его приукрашивает. В частности, он сильно преувеличивает военные достижения в правление Валентиниана, 661 которым больше всего способствовал его полководец Феодосий. 662

Собравшиеся в Никее офицеры и государственные чиновники потребовали, чтобы Валентиниан сразу же выбрал себе помощника 663 в основном по двум причинам. Во-первых, ситуация, когда императорская власть находилась в руках одного человека, была опасной, а избрание человека на место Юлиана после его смерти было всего лишь необходимостью. У всех было еще живо убеждение, что один властитель не может править и Востоком, и Западом, что то, что сделал Диоклетиан и что впоследствии несколько раз нарушалось, нужно довести до конца, а именно, разделить Империю на части. Переговоры, начавшиеся в Никее и продолжившиеся в Константинополе, 664 во время вступления Валентиниана на трон определили только partes Orientis и Occidentis (Восточную и Западную части). 665 Во время правления Феодосия 666 и Юстиниана 667 они [части], правда, еще раз были на время объединены, но в действительности с 364 г. Империя состояла из двух частей. Единство Империи существеннее всего сказывается также в том, что, когда умирает один из правителей, другой назначает преемника, в основном, однако, когда речь идет о занятии трона [MH. III 198] в западной части Империи. В этом проявляется преимущественное положение Востока. Равным образом примечательно полное сходство всех институтов в обеих частях. Два императора делят войска, число всех канцелярий и ведомств удваивается. Этот принцип заложен уже в реформах Диоклетиана, однако рабски точное проведение их произошло тогда. Границу обеих Империй тоже обозначил Диоклетиан, и, в частности, он разделил части по национальному признаку: Запад — латинский, Восток — греческий. 668 Согласно проведению языковой границы Македония отошла к Востоку, Africa — к Западу. Более точные данные нам, к сожалению, неизвестны.