Array Сборник - Великие русские женщины. От княгини Ольги до Терешковой

Главным мужчиной ее жизни был матрос Павел Дыбенко (супруги в 1920-х)

Это было вспышкой молнии, ударом грома. В 1917 году Александре было сорок пять лет, Павлу, председателю Центробалта, а проще говоря, предводителю буйной матросской братии, – всего двадцать восемь. Она была дворянкой, отринувшей старый мир и воспевавшей революцию своим завораживающим голосом, он – крестьянским сыном, служившим грузчиком, а потом матросом. «Наши отношения всегда были радостью, расставания – полны мук», – вспоминала Александра Михайловна. За этим романом, испытывая самые разные чувства, следили все.

Коллонтай хорошо понимала, каков ее возлюбленный, страстная любовь не застила ей глаза: «Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия… в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха», – писала она о Павле. Но добавляла потом: «Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть… У них кружится голова».

Оба служили партии и отечеству, оба не щадили себя, отправляясь то в один, то в другой конец страны, пылающей в огне Гражданской войны. Как почтовые голуби летели от одного к другой и обратно письма, полные сантиментов. Коллонтай и Дыбенко заключили первый в Советской России гражданский брак. «Я не намеревалась легализовать наши отношения, но аргументы Павла – если мы поженимся, то до последнего вздоха будем вместе – поколебали меня, – писала Александра. – Важен был и моральный престиж народных комиссаров. Гражданский брак положил бы конец всем перешептываниям и улыбкам за нашими спинами». Казалось, что эта любовь – навсегда.

«Люди без фантазии – сухи и скучны, они живут только наполовину. Человек с фантазией живет сто жизней сразу. Он умеет жить за себя и за других, в прошлом и будущем»

Однако спустя пять лет, когда супруги жили в Одессе, до Александры стали доходить слухи об изменах Павла. Наверное, поборница «крылатого Эроса» не предполагала, что когда-нибудь ревность коснется ее сердца. Но вот это случилось – какое унизительное осознание! «Выпрямись, Коллонтай! Не смей бросать себя ему под ноги. Ты не жена, ты – человек!» – писала она в дневнике. Разве у нее слово когда-нибудь расходилось с делом? Александра объявила Павлу, что разрывает их отношения. Отчаянный храбрец, не знавший страха боевой командир не смог принять этого известия. В тот же день Дыбенко попытался застрелиться, но только ранил себя. Но решение Александры нельзя было отменить. Коллонтай оставалась с Дыбенко, пока тот болел, ухаживала за ним, помогая оправиться от раны. Но уже написала Сталину в Москву: «Прошу партию отправить меня на другую работу». Война на «женском фронте» в различных комитетах окончилась. «Валькирию революции» отправили дипломатом в Норвегию, словно в почетную ссылку.

Александра Коллонтай на съезде женщин Востока (в центре, 1920-е)

Казалось, любовным приключениям теперь пришел конец. Александре Михайловне было уже пятьдесят лет, ее ждала трудная работа: завоевать доверие европейской дипломатии, не жаловавшей Советскую Россию, которая нуждалась в отношениях с остальным миром. Но крылатый Эрос не оставил свою любимицу без покровительства. В Норвегии Коллонтай нашла верного друга и советника, французского коммуниста Марселя Боди, работавшего секретарем в советской миссии. Между ними было больше двадцати лет разницы в возрасте, но это не помешало Марселю дать мятущейся душе Александры то, от чего она, казалось бы, отказалась давно и навсегда: нежность, доверие и семейственность в отношениях.

«Само чувство любви сопряжено с внутренними обязательствами к тому, кого любишь. „Обязательства“ эти – чуткость и бережливость»

Марсель стал для Александры надежной опорой: он аккуратно направлял ее по извилистым дипломатическим тропам, помогал избегать ошибок, давал мудрые советы. И вот уже Коллонтай в качестве полномочного торгового представителя заключила чрезвычайно выгодный контракт на поставку сельди и трески из Норвегии в СССР. Ее протекции хватило на то, чтобы устроить сына Михаила на хорошую работу в Берлине. А через некоторое время Александра Михайловна стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, потом – послом в Швеции и первой в мире женщиной, занявшей этот пост. А главное, рядом находился Марсель – тот человек, который понимал и принимал ее как свою вторую половину. Они были счастливы.

Коллонтай в Мексике как представитель женского международного движения (1927)

Но любовь редко может противостоять политике. В России на смену революции уже пришел террор, набирали обороты репрессии. Марсель, не скрывая отвращения к происходившему, в знак протеста покинул ряды компартии. В один из визитов в Москву во время беседы с наркомом внутренних дел Ежовым Александра Михайловна поняла, что спасти Боди она сможет, только навсегда прервав с ним всякую связь. Она не сомневалась ни минуты: жизнь любимого дороже их отношений.

Позже Коллонтай узнала об аресте Шляпникова, но и ему помочь не могла, революционера расстреляли в 1937 году. Через год был казнен и Дыбенко, обвиненный в участии в «военно-фашистском заговоре». Готовилось «дело дипломатов», но громким оно не стало, с высоких постов людей убирали тихо. Александра Михайловна уцелела.

А. М. Коллонтай – первая в мире женщина, ставшая министром и дипломатом (1937)

Мира, комитет отказал Александре Михайловне в номинации, хотя отказ этот был не ей, а стране, которую она представляла.

Александра Коллонтай всего несколько дней не дожила до своего восьмидесятилетия. Она скончалась от инфаркта у себя дома. «Ей посчастливилось умереть в своей постели», – сказал потом Илья Оренбург.

Почти три десятилетия она отдала дипломатической работе. Одним из самых значительных ее успехов по праву считается договор о выходе Финляндии из Второй мировой войны в 1944 году. Но к этому времени силы Александры Михайловны были на исходе. Через год ее, парализованную на левую сторону, сидящую в инвалидной коляске, военным самолетом доставили в Москву. Она доживала свой век советником МИДа. «Мой отдых вечером – книги по истории, монография или исследование античного мира. Факты, факты, я по ним делаю свои выводы о прошлом и будущем человечества… В мире очень тревожно», – доверялась Коллонтай неизменному другу дневнику.