Коллектив авторов - История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I

Но было немало и таких русских ученых, писателей, мыслителей, которые покорному умиранию предпочли борьбу с большевизмом. Простым солдатом пошел в Белую кавалерию сорокалетний профессор политики и права, будущий известный евразиец Николай Алексеев, за участие в заговоре В. Н. Таганцева в 1921 г. был, среди иных 60 человек, расстрелян поэт Николай Гумилев.

Иван Бунин в 1919 г. писал о революции как о предельном нравственном падении народа, а о Белом движении – как о «славнейшей и прекраснейшей странице всей русской летописи»: «Спасение в нас самих, в возврате к Божьему образу и подобию, надежда – на тех, которые этого образа и подобия не утрачивали даже в самые черные дни, – которые, испив до дна весь ужас и всю горечь крестных путей, среди океана человеческой низости, среди звериного рева: „Распни Его и дай нам Варраву!“ – перед лицом неслыханного разврата родной земли, встали и пошли жизнью и кровью своей спасать ее, и повели за собой лучших ее сынов, лучший цвет русской молодости, дабы звезда, впервые блеснувшая над темнотой и скорбью Ледяного похода, разгоралась все ярче и ярче – светом незакатным, путеводным и искупляющим несчастную, грешную Русь!»

Литература

Агитмассовое искусство Советской России: Материалы и документы. М., 2002.

В. Г. Крысько . Секреты психологической войны. Минск, 1999.

А. Л. Посадсков. «Белая» и «красная» пропаганда на фронтах Гражданской войны в Сибири // Вестник Омского университета. Вып. 4. 1999. С. 99—104.

P. Kenez. The Birth of the Propaganda State: Soviet Methods of Mass Mobilisation. 1917–1929. Cambridge, 1985.

Мнение современника

«Гордые спасители мiра, противопоставлявшие себя и свои стремления, как высшее разумное и благое начало, злу и хаосу всей реальной жизни, оказались сами проявлением и продуктом – и при том одним из самых худших – этой самой злой и хаотической русской действительности; все накопившееся в русской жизни зло – ненависть и невнимание к людям, горечь обиды, легкомыслие и нравственная распущенность, невежество и легковерие, дух отвратительного самодурства, неуважение к праву и правде – сказались именно в них самих, мнивших себя высшими, как бы из иного мiра пришедшими, спасителями России от зла и страданий». – С. Л. Франк. Смысл жизни. Брюссель: Жизнь с Богом, 1976. – С. 32. (Работа написана летом 1925 г. в Германии.)

Английский философ, лауреат Нобелевской премии Бертран Рассел в своей книге «Практика и теория большевизма» (1920), написанной после поездки в советскую Россию, довольно точно разделил представителей большевицкой элиты на три группы. Во-первых, это «старая гвардия революционеров, испытанных годами преследований». Именно они занимают самые высокие посты, отличаясь несгибаемостью, фанатизмом и искренней верой в торжество коммунизма. Более низкое место в правящей иерархии, согласно Расселу, принадлежит группе из карьеристов, ставших «ревностными большевиками» по причине успехов этой партии. И, наконец, последняя категория – это люди, которые не являются убежденными коммунистами, а сплотились вокруг правительства в силу его стабильности.

Подавляющее большинство революционных вождей принадлежало к первой группе. Особое положение в ней занимал В. И. Ленин. По свидетельству хорошо знавшего его М. Горького: «Ленин является одной из наиболее ярких и крупных фигур, он обладает всеми свойствами вождя, а также и необходимым для этой роли отсутствием морали и чисто барским, безжалостным отношением к жизни народных масс…» Другим выдающимся партийным лидером, безусловно, был Л. Д. Троцкий. «Не надо думать, однако, – писал о нем нарком просвещения А. В. Луначарский, – что второй вождь русской революции во всем уступает своему коллеге. Троцкий более блестящ, более ярок, более подвижен. Ленин как нельзя более приспособлен к тому, чтобы, сидя в председательском кресле Совнаркома, гениально руководить мировой революцией… но не мог бы справиться с той титанической задачей, которую взвалил на свои плечи Троцкий…»

Довольно заметными фигурами в большевицком руководстве в первые послереволюционные годы являлись также Я. М. Свердлов, Н. И. Бухарин, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев. Что касается И. В. Джугашвили (Сталина), то он, занимая важные посты, предпочитал оставаться в тени. Однако именно в этот период закладывался фундамент его будущей необъятной власти. Весной 1919 г. Сталин становится членом высших партийных органов – политбюро и оргбюро ЦК РКП (б). Трудно переоценить их влияние: оргбюро распределяло кадровые силы большевиков, а политбюро ведало политикой большевицкого государства. Еще одной важнейшей инстанцией постепенно становится секретариат ЦК, который наряду с оргбюро решал все кадровые вопросы. О роли этого органа в партийной и государственной жизни в 1921 г. остроумно высказался Бухарин, заметив, что «история человечества делится на три периода: матриархат, патриархат и секретариат». Таким образом, пост генерального секретаря ЦК, на который Сталин был избран в апреле 1922 г., открывал ему огромные возможности для подчинения себе партийного аппарата. Однако тогда мало кто обратил внимание на объем властных полномочий, сосредоточенных в руках генсека, хотя Сталин в то время возглавлял еще и два наркомата.

Определяющей тенденцией этих лет было то, что традиции коллегиальности и определенное равноправие, которые были свойственны представителям «старой большевицкой гвардии», быстро уходили в прошлое. Когда-то имевшее место коллегиальное руководство постепенно заменялось единоначалием. Бурно разрастался бюрократический аппарат, своими привилегиями и канцелярской волокитой вызывая недовольство и разочарование рядовых партийцев. В такой обстановке и позиция В. И. Ленина становилась все более авторитарной. Само создание политбюро, своего рода «ближнего круга», объяснялось нежеланием Ленина допускать широкие внутрипартийные дискуссии. Ему, уже уставшему от постоянной необходимости доказывать свою правоту, казалось, что с небольшой группой людей договориться будет намного проще. И, действительно, члены этого органа из тактических соображений, как правило, предпочитали не возражать вождю, в обмен на то, что он сквозь пальцы смотрел на их собственные слабости и карьерные интересы. Однако как только состояние здоровья В. И. Ленина отодвинуло его от реальных рычагов руководства партийной жизнью, за его спиной началась ожесточенная борьба за власть.

Мнение историка

«Льготами и привилегиями новая власть стала обрастать уже в первые месяцы после Октября. Уже имея загородные дворцы „бывших“ в качестве дач, вводя для себя особые „литерные“ пайки, оплачивая золотом царской чеканки приглашение лучших зарубежных врачей-специалистов для лечения родных и близких, затрачивая немалые средства для встреч за рубежом с женами (как это было осенью 1918 г. с Дзержинским), новая власть была не прочь порассуждать о социальном равенстве и даже пристыдить тех коммунистов, которые тоже старались получить свою часть привилегий». – А. А. Данилов. Как боролись с привилегиями в первые годы советской власти // Линия судьбы. Сборник статей, очерков, эссе. М.: Собрание, 2007. – С. 310.