Игорь Коляда - Загадки истории. Отечественная война 1812 года

Для налаживания поставок продовольствия в г. Митаве был составлен специальный «гражданский комитет по исполнению военных реквизиций», который имел сословно-представительный характер (со стороны дворянства в него вошли – фон Франк и дворянский казначей Штемпель; со стороны городского сословия – адвокаты Грюцмахер и Менх, асессор городского магистрата Шарпаньтье, купец Гафферберг; городские эльтерманы Классон и Рорбах).

Но уже 1 августа указом Наполеона прежнее губернское управление было упразднено. Вместо этого назначались два французских интенданта: аудиторы государственного совета Юлий де Шамбодуэн и Шарль де Монтиньи.

При этом сама Курляндия делилась на два интендантства:

1) Верхнюю Курляндию, состоявшую из округов («обер-гауптманств») Митавы и Зельбурга;

2) Нижнюю Курляндию из округов Гольденгена, Туккума и Пельтена.

Помимо вышеперечисленного тем же указом «учреждалось из местных курляндских чиновников «Областное Правление герцогства Курляндского и Семигальского, и Пильтенского округа».

Несмотря на некоторую поддержку, оказанную высшими слоями местного населения французским войскам, всеобщая амнистия в прибалтийском крае также имела место. Она была объявлена Александром 31 декабря 1812 г. Этот шаг императора принято рассматривать как подтверждение того, что в описываемую эпоху в представлении российского царя не все части его обширной империи были равнозначны в смысле признания их исторически сложившихся различий.

В ходе систематизации основных типологических форм управления и влияния французов в тех европейских странах, где Наполеон вел войну, можно условно выделить три основные группы:

– мелкие государства, перетасованные по конфедеративному варианту с последующим проведением характерных антифеодальных реформ (пример – итальянские республики, Рейнский союз);

– области, присоединенные к империи (пример – Голландия, Рим, ганзейские города, Иллирийские провинции), где французская «перестройка» затронула практически все основные сферы жизнедеятельности местного общества;

– к третьей группе необходимо отнести те страны, политическая и социально-экономическая структура которых подверглась достаточно серьезному реформированию со стороны Франции, однако их самостоятельность как суверенного государства была сохранена (пример – Пруссия, Испания и, с некоторой оговоркой относительно воссоздания этой самостоятельности – Польша).

В данный перечень не вписывается Российская империя, поскольку здесь Наполеон вел, по его собственному выражению, «чисто политическую войну», причем сам момент оккупации был кратковременным (в связи с неудачной кампанией и отступлением французской армии). Именно поэтому на указанных территориях глубокой деформации социально-политического уклада не произошло.

Заканчивая анализ системы управления оккупированными территориями в 1812 г., следует процитировать слова императора французов относительно организации оккупационного и позднейшего управления: «Чтобы быть справедливым, не достаточно делать добро, надо чтобы в этом были убеждены управляемые, а этого можно добиться, только выслушав их мнение». В варианте Российской империи это «мнение» различных слоев населения сначала выразилось в активизации «народной войны», а немного позже – в декабрьском восстании 1825 года.

Анализируя систему наполеоновского управления, необходимо отдельно остановиться на материалах так называемой «Высочайше учрежденной комиссии для исследования поведения и поступков некоторых московских жителей во время занятия столицы неприятелем», которая работала в Москве после отступления французов из столицы Российской империи.

Так, сразу же после вступления российских отрядов и кавалеристов генерал-майора А.X. Бенкендорфа в Москву, последний был назначен комендантом города и немедленно приказал арестовать купца Находкина. При этом у него отобрали все имевшиеся книги и бумаги. На их основании был составлен «реестр чиновникам разных должностей по муниципалитету во время пребывания в Москве неприятеля».

Уже 9 ноября 1812 г. по инициативе сенатора графа Ф. Ростопчина высочайшим указом, данным Сенату, была образована соответствующая следственная комиссия, которая должна была определить степень виновности всех лиц, сотрудничавших с неприятелем. Членами комиссии, кроме Ростопчина, были назначены петербургские сенаторы К. Модерах и А. Болотников. До декабря длился подготовительный период, в течение которого полиция устанавливала круг виновных и степень их вины, после чего комиссия стала вызывать на свои заседания как лиц, находившихся под следствием, так и свидетелей. К примеру, надворный советник Г. Вишневский, привлеченный к дознанию по доносу, показал, что в день вступления неприятельских войск не отлучался из Запасного дворца, в доказательство чего представил фамилии 56 свидетелей, проживавших на тот момент во дворце. Модерах просил генерал-майора Ивашкина (занимался эвакуацией жителей и государственных учреждений из Москвы при приближении неприятеля, а после освобождения города руководил борьбой с мародерами) проверить показания хотя бы 10 человек, чтобы не замедлялось расследование.

Необходимо указать, что, еще находясь во Владимире, граф Ростопчин начал активно собирать сведения о лицах, подозреваемых в сношениях с неприятелем. По сути, практически всех подозреваемых военные и гражданские власти губерний задерживали и отправляли к нему. Арестованных помещали во Владимирском остроге. Из тех, кто попал к Ростопчину, можно выделить прапорщика лейб-гвардейского Литовского полка Одеде-Сиона (был арестован по прямому приказанию М. Кутузова). Сион обвинялся по доносу французского шпиона в сношениях с неприятелем и отправке писем вестфальскому королю Иерониму – брату Наполеона. На допросе он показал, что, будучи ранен при Бородино, отправился для лечения в Москву, где остановился в доме генерал-майора Татищева. Узнав об оставлении Москвы российскими войсками – собирался бежать, но уже не смог. Стараясь не попасть в плен, прапорщик переоделся в крестьянское платье, и французы, совершенно принимая его за мужика, заставляли носить воду, тушить пожары. При этом приходилось сносить и побои. Через десять дней после появления неприятеля в городе Сиону удалось ночью бежать из Москвы и явиться к барону Винценгероде, который командовал «летучими» (партизанскими) кавалерийскими отрядами русской армии. Последний отправил его с бумагами к Кутузову, а тот на основании показаний французского шпиона приказал арестовать прапорщика. В качестве свидетелей Сион ссылался на дворовых генерал-майора Татищева. Впоследствии дворовые в точности подтвердили его показания, и, не найдя более ничего подозрительного, комиссия записала в журнале «отправить его, Сиона, куда следует». Как результат, в январе 1813 г. Сион был отправлен в Петербург к председателю Комитета министров С. Вязмитинову, а после был признан невиновным.