Мурад Аджи - Сага о Великой Степи

Уже готовую статью показал в «Знание – сила» – в редакции поохали-поахали, однако брать побоялись. Сошлись на том, что они сделают текст «публикабельным». Как еще было поступить? В России живем, где читать надо между строк, а не то, что написано… Так впервые прозвучала правда о церковном расколе, вернее, тема была глубже – корни российской культуры… Без уловок цензуру не обойти, то грех во спасение.

Но после того случая запретил себя редактировать, стал писать по принципу «или – или». С тех пор книги мои одна за другой выходили в свет только в авторской редакции…

В них за каждое слово отвечаю перед Богом, потому что Он – Судья, самый строгий, самый справедливый Судья на свете.

Ну, а последним своим шагом на «полынном пути» считаю очерк «Талыш, чаруж и другие», написанный скорее по наитию души, чем по велению разума. Даже не понимаю, как он сложился. Сам. Лишь в готовом тексте я почувствовал глубину темы, а она – пропасть! Бездонная, жуткая пропасть, куда столкнули тюрков Кавказа.

В 1938 году сталинские комиссары провели в Азербайджане этническую чистку, или реформу, назвав разные его народы азербайджанцами. В итоге тюрки как народ исчезли из Закавказья. Зато азербайджанцами (по документам!) значились курды, талыши, крызы, евреи, будукцы, хыналыкцы и другие. Так комиссары хотели создать «пятую колонну», всегда готовую к этнической потасовке. И у них получилось. Эта тайная сила говорит на огузском диалекте, но душой не принимает тюркское – чужое, навязанное ей извне. То настоящая трагедия для страны, в которой никогда не будет национального спокойствия.

Тот скрываемый на уровне подсознания протест я ощутил лично, после первой публичной лекции в Бакинском университете. Из аудитории на меня смотрели полные тепла и восторга лица братьев, а рядом тускло мерцали глаза тех, кто желал одного – чтобы я провалился. С высоты кафедры аудитория была как на ладони. Я удивился ее полярности.

Колючие взгляды, шепоток за спиной всегда сопровождали меня в Баку – этом городе тайного неприятия друг друга. Здесь полно ряженых, как на маскараде, сразу не отличишь, кто есть кто, ведь своей этнической чисткой Москва сделала Азербайджан маскарадным, ненастоящим. По примеру Турции, где туркамизаписаны все народы, проживающие в стране, так нарушили главное правило жизни тюркского общества, правило свободы, которое разрешало всем народам оставаться самими собой.

Вот почему, получив независимость и нефтепроводы в придачу, Баку не стал ядром возрождения тюркского мира, тюркской культуры. Тоже не смог. Здесь не родились национальная идея, национальная история. «Пятая колонна» душит любую Идею, порочит любого Посланника, увы, это естественно, когда народы лишают права на имя.

Понимаю, мои книги-воспоминания приятны не всем, потому что не всякого согреют эти воспоминания. У каждого народа они свои. О том, не желая, и сказал я в очерке о талышах. Сказал между строк, напоследок. И то нечаянное откровение не дает мне покоя, зная такой исход, все время чувствуя непонимание, пошел бы вновь своим «полынным путем»? Если б снова представился случай?.. Честно отвечу: не знаю.

…Даже представить трудно. Был захолустный городишко Москов и скудные землицы, лежащие рядом, подчинялись они ордынскому хану, ему платил дань правитель «всея Руси», у него брал ярлык на правление, и вдруг в XVI веке – царь. На ровном-то месте! О том важнейшем событии почти ничего не известно, оно во мраке российской истории… Судите сами.

Аполлинарий Васнецов. Основание Москвы

5 января 1616 года в Москве умер дряхлый, всеми забытый старик в одежде простого монаха. Был тот старик первым русским царем. Похоронили его не в царской у сыпальнице Кремля, а в старом Симоновом монастыре, скромно и просто. На отшибе. Безо всякой помпезности. На погребальном камне остались такие слова: «Лета 7124 году генваря в 5 день преставися раб Божий царь Симеон Бекбулатович во иноцех схимник Стефан».

Симеон Бекбулатович (? – 1616), царь касимовский», номинальный правитель Русского государства, о котором мало кто знает в России

Симонов монастырь. 1845 г. Место последнего упокоения Симеона Бекбулантовича

Стараниями московских властей память о царе Симеоне канула быстро, не отпечатав следа. Ушел, и о нем забыли. Монастырь потом упразднили, сейчас нет и могилы, на месте Симонова монастыря заводские постройки и Дворец культуры ЗИЛ. Другая жизнь, размеренная другой меркой, течет там. Ничто не напоминает о былом.

А канула в небытие личность прегромкая, которая побывала и Касимовским ханом Саин Булатом, и русским царем Симеоном, и монахом по имени Стефан. Трижды менял он имя! Пережил шесть царей и всю свою семью, включая детей! Пожалуй, то был единственный на Руси человек, которого, как святого, щадили, боясь.

Его держали словно заклад перед Господом, но каждый новый царь упрятывал подальше от Москвы, пока тот не дошел до Соловецкого монастыря! Кремль не мог принять его. И убить не мог. Иван Грозный со своими опричниками убоялся взять грех на душу. Другие грехи он брал с легкостью, а этот – нет. Почему?

Судьба, полная парадоксов, выдалась покойнику. Кем был он на самом деле? Достоверного сохранилось ничтожно мало: одни считали Саин Булата «астраханским царевичем», другие – «татарским царевичем», прямым наследником престола в Золотой Орде, которого переманили русские в Москву. Для одних он мусульманин-мученик, для других – примерный христианин, хотя на деле не был (не мог быть!) ни тем и ни другим.

Тишайший человек. Всю жизнь он страдал за то, что родился в царской семье и с младых ногтей носил титул «царевич», – это было большим несчастьем на Руси, где не знали царей. Настоящим горем.

Однако судьба его не покажется странной, если прочитать ее тайные символы.

И первое, что бросилось в глаза, имя царевича, вряд ли оно было таким.

«Саин» по-тюркски значило «увалень», «бездельник», «губошлеп», так, например, дразнили хана Батыя, которого отличали фантастическая лень и желание поесть да понежиться. [1] [3]

Никчемный человек, или «человек с кушетки»… Маловероятно, чтобы царевича назвали при рождении столь незвучно. [4]

Имя человека тюрки принимали за знак Неба, к его выбору подходили ответственно. Детям давали сразу несколько имен, одно из них было тайным – родовым. Так делали, чтобы запутать коварство злых сил, которые преследовали семью и без времени забирали новорожденных детей.