Мартин Гилберт - Первая мировая война

Охваченная беспорядками Германия еще не погрузилась в хаос и не решилась на капитуляцию. 7 октября, когда в Варшаве было объявлено о создании Польского государства, газета Vossische Zeitung опубликовала призыв к последнему усилию на фронте. Автор статьи, немецкий промышленник Вальтер Ратенау, полагал, что таким образом Германия добьется сильной позиции на переговорах и мир будет заключен на условиях равенства, а не капитуляции. «Все мужчины, способные держать в руках оружие, должны быть выметены из кабинетов, гауптвахт и учебных частей, на востоке и на западе, на базах и в тылу, – писал Ратенау. – Какая польза от оккупационных войск и экспедиционных сил в России? В настоящий момент на Западном фронте у нас меньше половины имеющихся в нашем распоряжении сил. Наш фронт ослаблен, восстановите его, и нам предложат лучшие условия. Мы хотим мира, а не войны – но не мира поражения».

Впечатленный этой логикой принц Максимилиан спросил Гинденбурга и Людендорфа, приведет ли дополнительная мобилизация, предложенная Ратенау, к «должному усилению» войск. Людендорф был настроен скептически: с практической точки зрения «это вызовет больше неразберихи, чем мы можем выдержать», сказал он 8 октября. Но Ратенау не сдавался; он написал недавно назначенному военному министру генералу Шёйху, что, если Германия выведет войска из тех районов, которые упоминает президент Вильсон, в том числе из всей Бельгии, а также Эльзаса и Лотарингии, это «положит конец нашей способности защищаться и отдаст на милость врагу».

Этот аргумент в пользу сильных позиций Германии на Западном фронте становился чисто теоретическим. 8 октября президент Вильсон отверг мирное предложение Германии. Первым условием перемирия, повторил он, является освобождение всех оккупированных территорий. Война закончится только тогда, когда на бельгийской и французской земле не будет немецких войск, а в Сербии – австрийских и немецких. В тот день в бою близ Шатель-Шеэри в Аргонском лесу участвовал американский сержант Элвин С. Йорк, ранее отказывавшийся от военной службы по религиозным соображениям. Когда его отряд был окружен десятикратно превосходящими силами противника, Йорк лично убил 28 немецких солдат и взял в плен еще 132, захватив 35 пулеметов. На вопрос бригадного генерала, сколько человек он, по его мнению, убил, Йорк ответил: «Генерал, мне не хотелось бы думать, что я промахнулся хотя бы раз; они были очень близко – пятьдесят или шестьдесят метров». По поводу меткости своих товарищей он сказал: «Они могут попасть только в небо». Но Йорк был горцем. «В такие большие мишени попасть совсем нетрудно, – объяснял он. – Они гораздо больше, чем голова индейки».

8 октября, в тот день, когда совершил свой подвиг сержант Йорк, британские войска начали наступление на участке фронта протяженностью 32 километра между Сен-Кантеном и Камбре – это была Вторая битва при Камбре. Королевские ВВС создали дымовую завесу, сбросив фосфорные бомбы. За один день три британские армии при поддержке 82 танков продвинулись почти на 5 километров, захватив 10 000 пленных и 150 орудий. Американская дивизия, также наступавшая на Камбре, захватила 1500 пленных и 30 орудий.

Через двадцать четыре часа после начала нового наступления линия Гинденбурга была окончательно преодолена по всей длине. 9 октября канадские части вошли в Камбре. 103 года назад герцог Веллингтон принял капитуляцию города после разгрома Наполеона. В 1870 г. Камбре захватили немцы; они вернулись сюда в августе 1914 г. и с тех пор удерживали город. Теперь он снова стал свободным. Британская кавалерийская дивизия после беспрецедентного 13-километрового броска достигла пригородов Ле-Като, захватив во время наступления пятьсот пленных.

Поля сражений, оставленные британскими войсками в 1914 и 1915 гг., а также в начале 1918 г., теперь были пройдены почти без задержки. Полковник артиллерии Алан Брук оказался в Лане 9 октября. «Сплошные развалины и запустение, – писал он. – Я взобрался на груду камней на том месте, где раньше стояла церковь, и посмотрел на разрушения. Там можно стоять несколько дней, представляя трагедии, которые произошли в каждом из уголков этого города. Если бы камни могли говорить, описать то, что они видели, и передать мысли, которые они прочли на лицах умирающих людей, в мире, наверное, больше не было бы войн»  [265].

На следующий день британский офицер, поэт Уилфред Оуэн, который вернулся на фронт после лечения в госпитале в Британии, писал другу с передовой: «Парню рядом со мной пуля попала в голову, и он упал на меня и лежал так полчаса, пропитав кровью мое плечо». Тем не менее Оуэн «был исполнен уверенности», когда «после захвата нескольких пулеметов (с помощью одного потрясающего младшего капрала)… провел самые восхитительные по своей краткости мирные переговоры в блиндаже». Он застрелил немца из револьвера с расстояния тридцати метров. Остальные сдались «с улыбкой». Оуэн был отправлен домой с расшатанными нервами после того, как в 1917 г. провел в траншеях полгода, но хотел вернуться на фронт, так объясняя свое желание матери: «Я пошел помочь этим мальчикам; непосредственно, ведя их за собой как офицер, и косвенно, рассказывая об их страданиях, свидетелем которых я стал». Но затем окопная жизнь снова легла на него тяжким грузом, и он писал домой: «Мои чувства обуглились; я не выпускаю изо рта сигарету, когда пишу «погиб» на письмах солдат».

Среди павших в боях на этой неделе был и 21-летний Чарльз Рид. Его брат Герберт, писатель и поэт, сражавшийся на Сомме, попытался выразить в стихах свои чувства, боль и гордость.

На море продолжалась безжалостная война. В октябре немецкая подводная лодка потопила паром «Ленстер», шедший из Кенсингтона в Холихед; погибло 176 членов экипажа и пассажиров, в том числе несколько американцев.

10 октября стало известно, что за два предыдущих месяца потери американцев во Франции составили 20 000 человек – они не погибли в бою, а умерли от инфлюэнцы и пневмонии. Пока армии готовились к последней, как считали союзники, битве, смерть косила их ряды изнутри. Но воодушевление от близкой победы подавить было трудно. Девятью днями раньше Алленби взял Дамаск, а 8 октября индийская дивизия вошла в Бейрут.

Драматические события происходили в Сербии, которая на протяжении трех лет была оккупирована Австрией. 9-я австрийская дивизия, состоявшая в основном из жителей Богемии и Моравии, выказывала симпатии к сербам – братскому славянскому народу – и уже не могла считаться надежным воинским подразделением. 10 октября сербы вошли в Ниш, преодолев 275 километров за двадцать пять дней. Город защищали немецкие войска. Близ Призрена в горах заблудился немецкий корпус, пытавшийся выйти к побережью Албании.