Мартин Гилберт - Первая мировая война

В наступление перешли все союзники. 10 октября американской 1-й армии под командованием Першинга наконец удалось выбить немцев из Аргонского леса. Однако сражение шло не так, как надеялись американцы, – прорыва не случилось. Из-за заторов на дорогах боеприпасы, продовольствие и другие необходимые грузы поступали с задержкой. Кроме того, ощущалась острая нехватка лошадей. Першинг подсчитал, что ему не хватает как минимум 100 000 лошадей, но когда он спросил у Фоша, может ли Франция обеспечить ему 25 000, то получил совет доставить их из Соединенных Штатов. Это было невозможно – на кораблях просто не хватало места для такого количества животных. «Ситуация с лошадьми скоро станет отчаянной», – сообщал начальник интендантской службы Першинга.

В ответ на трудности американцев со снабжением Петен предложил расформировать 1-ю армию Першинга, ограничив самостоятельность американцев корпусами и дивизиями, причем те дивизии, для которых невозможно наладить снабжение, должны быть распределены «среди французских армий». Из 30 боеспособных американских дивизий 10 уже входили в состав французских и британских соединений с французскими и британскими командирами и только 20 подчинялись Першингу. Однако Першинг и его 1-я армия продолжали сражаться. Они не собирались расформировываться или мириться с поражением из-за проблем с логистикой.

11 октября немецкие войска начали планомерное отступление на Западном фронте. Однако они по-прежнему оказывали упорное сопротивление, и 12 октября Гинденбург попытался укрепить их дух, объявив, что выгодные условия мира будут зависеть от успешного сопротивления на фронте. В тот же день немецкое правительство приняло условия президента Вильсона для начала переговоров – полный вывод войск из Франции и Бельгии. Известный сионист, уроженец Германии Артур Руппин отметил в своем дневнике, что, услышав эту новость в Константинополе, он «отправился на долгую прогулку, во время которой беспрестанно твердил: «Мир! Как много это значит!»

Однако энтузиазм Руппина, как и миллионов других людей, был преждевременным. До того как Вильсон получил согласие Германии на свои условия, британцы и французы начали новое наступление в Бельгии, на участке фронта между Диксмёйде и Кортрейком. Поддержку с воздуха им оказывала американская авиация, бомбившая линии снабжения немцев в глубине Бельгии. За пять дней наступления союзники продвинулись на 29 километров, захватив 12 000 пленных и 550 орудий.

Немецкие войска продолжали сражаться за французские города, находившиеся под их контролем, и не хотели без боя оставлять территории, захваченные более четырех лет назад. Но 13 октября французские подразделения, которыми командовали генерал Дебене и генерал Манжен, выбили их из города Лан, освободив 6500 граждан Франции, и продолжили победоносный путь на север. Освобождение Лана стало поворотной точкой: город много раз слышал грохот орудий предыдущих сражений, однако его унизительная оккупация длилась более 1500 дней.

13 октября во время совещания в поместье Данни, в графстве Суссекс, Ллойд Джордж поделился с главными военными советниками и некоторыми членами кабинета министров своими опасениями, что если немцы в результате перемирия получат «передышку», то «у них может появиться время для реорганизации и восстановления». Как свидетельствует протокол совещания, затем он «поднял вопрос о том, что важнее для мира во всем мире: военное поражение Германии, так чтобы немецкий народ на себе почувствовал все тяготы войны, или капитуляция в данный момент, когда немецкие армии все еще находятся на чужой территории».

В Вене сэр Хорас Рамбольд, в 1914 г. работавший в посольстве в Берлине, также беспокоился, что немцы добьются мира слишком рано. «Будет очень жаль, – писал он в Министерство иностранных дел 14 октября, – если нас остановят до того, как мы полностью сокрушим их на Западном фронте. Мы должны добраться до них в их отвратительной стране, поскольку это единственный способ показать им, что такое война». В то утро среди раненых на Ипрском выступе был капрал Гитлер, временно ослепший от британского газового снаряда в окрестностях деревни Вервик. Его эвакуировали в военный госпиталь в городе Пазевальк в Померании.

В тот же день американская 1-я армия, уже оставившая позади Аргонский лес, возобновила наступление вдоль Мёза. Первое сражение оказалось не очень успешным. «Надеюсь, завтра результаты будут лучше, – вечером написал Першинг в дневнике, прибавив: – Для этой надежды нет никакой конкретной причины, за исключением того, что, если мы продолжим наносить удары, немцам придется отступить». Однако немцы продолжали обстреливать американские позиции обычными и газовыми снарядами и сражались за каждую пядь земли. Когда 15 октября Першинг приехал в подразделения 3-й дивизии, отдыхавшие в Монфоконе, то нашел их «дезорганизованными и, по всей видимости, впавшими в уныние»  [266].

Першинг, под началом которого было более миллиона человек, а протяженность его участка фронта составляла 133,5 километра, разделил свои войска, создав 2-ю армию. Но проблемы никуда не делись. Нехватка лошадей снижала мобильность артиллерии. Почти 100 000 человек оказались «отставшими» – они находились за линией фронта, не имея возможности присоединиться к своим подразделениям, которые нуждались в них для успешного наступления. Некоторые прятались в землянках; командующий 3-й дивизией разрешил бросать гранаты в землянки, если его подчиненные отказывались выходить оттуда.

Продолжало расти число умерших от инфлюэнцы. 15 октября стало известно о смерти 1500 берлинцев. Четыре дня спустя на Западном фронте от этой болезни умер канадский ас, капитан Куигли, сбивший 34 немецких самолета. Эпидемия свирепствовала не только во Франции, но также в Африке и Азии. В Бомбее скончалось более тысячи индийцев. В Соединенных Штатах количество жертв также росло. В Вене среди жертв эпидемии был 28-летний художник-экспрессионист Эгон Шиле. В Лондоне за неделю от испанки, как тогда называли болезнь, погибло 2225 человек – больше, чем от воздушных налетов немцев за все четыре года войны.

14 октября в Париже союзники признали Чехословацкий национальный совет – группу эмигрантов во главе с Томашем Масариком – временным правительством будущей Чехословакии. Два дня спустя император Карл в отчаянной попытке сохранить единство империи Габсбургов предложил широкие федеративные права шести национальным меньшинствам Австрии – чехам, словакам, полякам, хорватам, словенцам, сербам и румынам. «Это запоздалое предложение, – писала историк Элизабет Виксман, – произнес голос из могилы». Даже в поисках способов удовлетворить союзников австрийцы так и не решились передать Румынии области венгерской Трансильвании, преимущественно населенные этническими румынами.