Мартин Гилберт - Первая мировая война

Главнокомандующий сэр Джон Френч сомневался, что французские войска, численно превосходящие его собственные, способны остановить продвижение немцев, 30 августа вынудивших англо-французские силы отступить через Эну на юг. 31 августа французские колониальные войска, наступавшие к востоку от Жербевилле, были практически уничтожены немецкими пулеметными расчетами. Расположенный неподалеку резервный полк за полчаса смял немецкую оборону, но французский план боя предполагал трехчасовой штурм немецких позиций, и артиллерия продолжила обстрел, когда они уже были заняты французами. Под сильным огнем одержавшие победу войска отступили на исходные позиции. Всего за несколько дней в дивизии из 14 500 осталось 8000 человек.

31 августа сэр Джон Френч известил Лондон о своем намерении отвести Британский экспедиционный корпус за Париж, оставив французскую армию на произвол судьбы. В письме другу он признавался, что британские войска «измотаны». Они нуждаются в «отдыхе и восстановлении». Если бы Лондон увеличил число пехотинцев под его командованием в шесть раз, а кавалеристов в четыре, добавлял он не без сарказма, «я добрался бы до Берлина за шесть недель и без помощи французов». Не имея возможности получить подкрепление, он решил отделить свои войска от французских и отойти от линии фронта.

Новость о решении Френча потрясла тех, кто рассчитывал на его поддержку. 31 августа Жоффр напрямую обратился к премьер-министру Франции, Рене Вивиани, с просьбой вмешаться и «убедить фельдмаршала Френча не отступать слишком быстро и сдерживать противника на британском участке фронта». Недавно созданный британский Военный совет был настолько обеспокоен поведением главнокомандующего, что лорд Китченер лично отправился во Францию, чтобы напомнить Френчу о его обязанности постоянно поддерживать французские войска. 1 сентября Френч и Китченер встретились в Париже. По окончании встречи Китченер телеграфом передал в Лондон хорошие новости: «Войска Френча на данный момент находятся на линии фронта, где и будут оставаться и оказывать всяческую помощь французской армии».

После шести дней непрерывного марша на юг 5-я армия генерала Ланрезака достигла Краона. Капитан Спирс стал свидетелем страданий французских солдат. «Головы опущены, красные брюки и синие мундиры неразличимы под слоем пыли. Они бредут по нескончаемым дорогам, натыкаясь на транспорт, на брошенные повозки и друг на друга, их запорошенные пылью глаза уже не различают раскаленных солнцем пейзажей, они видят только брошенную поклажу и распростертых на земле людей, изредка – оставленные орудия. Повсюду на обочине валяются лошади, павшие в пути от усталости. Хуже того, лошади, полудохлые, но все еще боровшиеся со смертью, скорбно смотрели на проходящие колонны, покрывавшие их пылью от шагающих ног, подергивая пересохшими губами и ноздрями». Стояла сильная жара. Многие солдаты, «вконец измученные, сраженные усталостью или палящим солнцем, падали и уже не вставали, но сохранившееся чувство долга и дух самопожертвования гнали армию вперед».

Один французский генерал, считая, что все потеряно, склонялся к самоубийству, но сумел справиться с отчаянием. Комендант Намюра Дюрюи, отступавший после падения города, рассказал капитану Спирсу, как он, увидев несколько сотен людей, бежавших на юг, кричал, чтобы они остановились, но те не обратили на него ни малейшего внимания. «Дюрюи, видя, что они охвачены паникой, выхватил револьвер и выстрелил, но они шли дальше, спотыкаясь о валявшиеся на дороге трупы и даже не пытаясь увернуться от направленного на них оружия».

1 сентября у деревушки Нери, на крайнем правом фланге немцев, 4-я немецкая кавалерийская дивизия, наступая под покровом утреннего тумана, достигла участка, удерживаемого тремя полками 1-й британской кавалерийской бригады. Внезапная атака застигла врасплох батарею «L», одно из подразделений британской полевой артиллерии. В момент нападения лошади артиллеристов были на привязи, и уже через несколько минут немцы захватили два орудия с их расчетами, но солдаты, обслуживавшие оставшиеся орудия, продолжали сражаться. Дежурный офицер, капитан Э. К. Брэдбери, был смертельно ранен, но до самой смерти корректировал огонь. Его и двоих из четырех солдат, продолжавших стрельбу, наградили Крестом Виктории: три Креста Виктории за несколько минут! «Для кавалериста Первой мировой войны, – писал генерал Спирс, – история батареи «L» при Нери была тайной, скрытой глубоко в сердце, данью любви и уважения любимой артиллерии на гужевой тяге и артиллеристам, никогда не подводившим его в сражении. Благодаря действиям капитана Брэдбери у Нери 4-я немецкая кавалерийская дивизия была практически уничтожена и не смогла участвовать в решающей битве, которая была еще впереди.

Во время англо-французского отступления к Марне в небе над Парижем появился немецкий самолет, сбросивший несколько бомб и листовки, сообщавшие о поражении французских и российских войск. После этого десятки тысяч парижан на автомобилях, поездах и речном транспорте бежали из города в южном и западном направлении, а тем временем с севера в столицу прибывали тысячи бельгийских беженцев. На главных бульварах, ведущих в Париж, срубили почти все деревья, чтобы построить баррикады и укрепить окопы. Даже правительство, не склонное прислушиваться к общественному мнению, 2 сентября переехало в Бордо. Это поспешное бегство подлило масла в огонь, ускорив исход жителей из столицы.

Из трех миллионов парижан более миллиона покинули город. Между тем жители Брюсселя в полной мере столкнулись с жестокой реальностью оккупации в тот день, когда вновь назначенный губернатор, немецкий фельдмаршал барон фон дер Гольц, издал указ, оправдывавший «суровой военной необходимостью» то, что наказанию за враждебные действия подлежит не только виновный, но и невиновные.

Той же «суровой необходимостью» немцы, очевидно, руководствовались и во Франции, когда, захватив древний Санлис в 47 километрах от Парижа, взяли в заложники мэра, Эжена Одена, и шестерых жителей и расстреляли их в поле в окрестностях города. Кроме мэра, жертвами этой карательной операции стали кожевник, извозчик, официант, шофер, помощник пекаря и резчик по камню. В городском совете висела картина XIX в., изображавшая расправу арманьяков над четырьмя заложниками, когда пятьсот лет назад, в 1418 г., город был осажден бургиньонами  [30]. В путеводителе Мишлен от 1917 г. в связи с битвой на Марне говорится: «Прошло пять веков, но, судя по всему, отношение германцев к заложникам со времен Средневековья не изменилось».

1 сентября за час до полуночи французское Верховное командование получило от военной разведки бесценные документы с исчерпывающими сведениями относительно направления готовящегося наступления 1-й германской армии. Немецкий офицер, ехавший на автомобиле из штаб-квартиры фон Клюка в штаб своей дивизии, ошибся дорогой, натолкнулся на французский патруль и был убит. Его вещевой мешок с едой, одеждой и окровавленными документами доставили офицеру военной разведки, полковнику Фагальду, который обнаружил среди бумаг карту, где не только указывалось точное расположение сил фон Клюка, что само по себе имело огромную ценность, но также карандашом были намечены линии наступления, назначенного на следующий день. Атака планировалась не на юг, где базировалась 6-я французская армия Монури, и не в направлении Парижа, а на юго-запад, в направлении сил Британского экспедиционного корпуса и реки Марны.