Коллектив авторов - Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»

15 октября в Москве на углу Немецкой улицы и Бригадирского переулка произошла перестрелка между солдатами и милиционерами. Началось все с того, что в чайную лавку «Рассвет» явились вооруженные и подвыпившие солдаты. Там они еще «подзаправились» (нередко водку наливали прямо в чайники, а посетители сидели за столом и потягивали ее из чашек, периодически самостоятельно пополняя их). Затем у солдат возникла ссора с каким-то хромым посетителем. Его толкнули, и хромой упал. Но пьяные солдаты на этом не успокоились и, схватив стул, проломили бедняге голову. Возмущенная публика позвала милиционера. Он вошел в чайную, но солдаты набросились на него. Милиционер смог вызвать по телефону подмогу из местного комиссариата. Через некоторое время пришли еще четверо вооруженных милиционеров, однако у чайной их уже поджидала толпа солдат, которые открыли стрельбу из винтовок. Отстреливаясь из револьверов, милиционеры начали отступать к комиссариату. В конце концов прибыл отряд конной милиции, которому удалось разогнать пьяных солдат [356]. Никто арестован не был, и если милиционеры отделались легким испугом, а хромой посетитель серьезной травмой черепа, то солдаты потом весело рассказывали эту историю в кругу своих собутыльников-сослуживцев.

Городская милиция была серьезно напугана подобными происшествиями. Возможно, это было одной из причин, по которой милиция практически не сыграла никакой роли ни в событиях 24–25 октября, ни в последующем противостоянии юнкеров и красногвардейцев (хотя милиция и раньше не принимала участия ни в каких политических мероприятиях, стараясь оставаться политически нейтральной). Но когда встал вопрос о собственной власти и большевики направили в комиссариаты своих представителей (уже 25 октября было издано предписание о переподчинении милиции Совету рабочих и солдатских депутатов), комиссары, избранные городскими думами, отказывались сдавать дела и всячески противодействовали новым уполномоченным. Они либо выносили печати, штампы и документы, либо просто переходили в другое помещение вместе с младшими милиционерами, вследствие чего в одном районе образовывалось два комиссариата милиции [357].

Как известно, знаменитый штурм Зимнего дворца, врезавшийся в память по впечатляющим кадрам С. Эйзенштейна, – не более чем фантазия великого режиссера. Реальные события были куда более скромными и куда менее достойными для увековечения в кинематографе. «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман» – история написания пугачевщины повторилась в 20-е годы ХХ века. Как следствие – не все участники «штурма» попали в кадр. «Зеленый змий», похоть и жажда наживы оказались вне объектива кинокамеры и не уместились на страницах книг советских историков Октября.

Уже днем 25 октября вокруг Зимнего дворца стали собираться кучки красногвардейцев. В самом дворце оставались юнкера и подразделение женского батальона. Для красногвардейцев, поддержанных матросами и солдатами, захват Зимнего был лишь вопросом времени. Поэтому с юнкерами велись переговоры. Им предлагали покинуть дворец, обещая неприкосновенность. Со стороны непосредственного командования никаких четких приказов не поступало, и по мере наступления темноты юнкеров оставалось все меньше. При этом изредка между оставшимися юнкерами и пробольшевисткими вооруженными массами завязывалась перестрелка. В конце концов заседавшее Временное правительство решило не подвергать Зимний дворец и Эрмитаж опасности штурма и юнкерам было приказано сложить оружие. Красногвардейцы, солдаты и матросы ворвались во дворец.

Спустя три дня арестованный министр земледелия С.Л. Маслов вспоминал: «…Когда нас вели через Зимний дворец, то все помещения оказались заполненными мятежниками, причем среди них попадались и пьяные. Когда вывели из дворца… заметно было много пьяных…» [358]Его рассказ продолжают матросы с крейсера «Аврора»: «…После ухода юнкеров в Зимний дворец через главные ворота ворвалась вооруженная толпа. В одном из подвалов было найдено оружие… В другом погребе оказалось много спиртных напитков…» [359]Те же «авроровцы» вспоминали, что, когда они вернулись во дворец в пятом часу утра 26 числа, они нашли там полный разгром [360].

Но пьяные солдаты представляли опасность не только для материальных памятников Зимнего. Закономерная точка была поставлена в истории женского батальона, охранявшего дворец. Созданный в 1917 году по инициативе М. Бочкаревой и с «благословения» А.Ф. Керенского женский батальон смерти должен был самим фактом своего существования поднять мужчин на ратный подвиг и продемонстрировать патриотический потенциал российских граждан. Однако пьяным солдатам в ночь с 25 на 26 октября нужна была демонстрация совсем другого. Очень скоро по городу распространилось известие о том, что несколько женщин-солдат были изнасилованы пьяными красногвардейцами. В газетах сообщалось, что английский военный агент майор Нокс специально приезжал в Смольный с просьбой принять меры к ограждению женского батальона от насилия [361].

Следует отметить, что досталось и юнкерам. Один из них вспоминал: «Во время обстрела Зимнего дворца жертв среди юнкеров было не много, но после того, как мы были арестованы, многие из товарищей были убиты, ранены или избиты» [362].

Большевики не любили вспоминать, что солдаты и матросы, «бравшие Зимний», вынесли оттуда ценные предметы искусства. Но, например, «Известия» от 4 ноября в заметке «Вещи из Зимнего» сообщали, что в комендатуру Зимнего дворца была доставлена милицией бронзовая ваза, отобранная у солдата Преображенского полка [363]. В эсеровском «Деле народа» 6 ноября появилась статья «Грабеж доказан», в которой отмечалось, что в городе расклеены объявления от «комиссаров (Ятманова и Мандельбаума) для защиты музеев и художественных ценностей»: «господа комиссары «убедительно просят» полковые и флотские комитеты Петрограда принять меры «к возвращению» в Зимний дворец художественных предметов, представляющих большую историческую ценность, исчезнувших из Зимнего дворца в ночь с 25 на 26» [364].

Однако художественные ценности дворца, оказавшиеся на какое-то время доступными широким солдатским массам, не вызывали у них большого ажиотажа. После первого «штурма» проснулся кураж, и захотелось еще и еще брать приступом дворцы, замки, крепости и пр. В этом, возможно, выразилось нереализованное ожидание участия в военных действиях. Ведь на стороне большевиков в подавляющем большинстве оказались запасные батальоны, состоявшие из новобранцев, и солдаты гвардейских полков столичного гарнизона, которые именно потому поддержали лозунг «Долой войну!», что им и в столице жилось неплохо. Но несмотря на это продемонстрировать героизм все же хотелось, и после взятия Зимнего начался непрекращающийся солдатский штурм зданий, в подвалах которых рассчитывали найти запасы спиртного.