Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Лейтенант Роже де Понтон д̓Амекур был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени. Подполковнику Сюржю была пожалована золотая нагрудная медаль с надписью «За усердие» на Аннинской ленте, а сержантам Хутину и Рукьеру – серебряные нагрудные медали с надписью «За усердие» на Станиславовской ленте [493].

Командование 3РА после интернирования своего контингента в польских лагерях все меры РЭК по реорганизации восприняло в штыки: оно не хотело признавать «главнокомандующим» Б. Савинкова. Майор французской военной миссии в Польше Пакелье доносил в Генеральный штаб французской армии 31 декабря 1920 г. о том, что «в армии Пермикина неприязнь по отношению к Б. Савинкову… достигла угрожающих размеров». Б. Савинков, со своей стороны, обратился в Генеральный штаб польской армии с просьбой «установить наблюдения за отдельными генералами, заподозренными в реакционных взглядах, и запретить им перемещения без его разрешения», имея в виду генералов 3РА.

Главной причиной недоверия к Б. Савинкову французский офицер назвал растущую «германо-русскую пропаганду» в среде интернированных солдат и офицеров, которая, по его наблюдениям, разворачивалась под руководством генерала Дрейера [494]. По сведениям французского разведчика, Дрейер агитировал командование интернированных частей убедить поляков перевести интернированных ближе к германской границе, «чтобы влияние Берлина было более чувствительным и чтобы солдатам было легко переходить границу, если они того пожелают» [495].

Агент второго отдела штаба польского военного министерства также доносил своему начальству, что «штаб Пермикина с Савинковым в настоящий момент никаких отношений не поддерживает» [496]. Другой агент доносил майору Кешковскому, что «все русские офицеры, солдаты, казаки, независимо от взглядов, ненавидят и не любят Савинкова», а его фамилия «сделалась бранным словом».

Причин для такого отношения было более чем достаточно, кроме того, все участники организованной Б. Савинковым авантюры были уверены: «в Комитете всюду идет воровство». От обманутых добровольцев нельзя было скрыть, что, по словам агента, Б. Савинков «необыкновенно легко поддается клевете и наушничанию и вводит в культ шпионство», что, «если кто-нибудь говорит про человека хорошее, Савинков заподозревает в этом заговор». «Наиболее близкими» людьми к Б. Савинкову хорошо информированный агент назвал Дикгоф-Деренталя (потому что «Савинков живет с его женой» [497]) и секретаря РЭК Смолдовского, который со своей женой, «актрисой провинциального театра», «устраивает всевозможные денежные комбинации и зарабатывает большие деньги» [498].

После провала затеи с организаций «отрядов русских беженцев» Б. Савинков и его группа решили заняться «организацией восстаний» – доносил агент во второй отдел штаба; более того, «вполне откровенно говорилось», что на этом «темном деле можно нажиться». Газеты «Свобода» и «Варшавское слово» (обе газеты находились на снабжении из польского бюджета через РЭК) в этот момент открыли рубрики «восстаний». В статьях, помещенных на страницах этих газет, «восстания фабрикуются десятками по всей России» – заключал агент второго отдела [499].

Не удивительно, что в среде офицеров-добровольцев антисоветских формирований Б. Савинкова наградили прозвищем «пиротехник и прохвост» [500]. Глубокое разочарование руководства 3РА в возможностях «польской акции» в целях восстановлении «Великой России» стало причиной того, что бывшее командование 3РА взяло «курс на Германию». Агитацию «в армию германского генерала Гофмана проводит в Берлине генерал Краснов», – сообщал агент второго отдела штаба руководству, а в лагере Остров-Ломжинский этой работой занимается бывший адъютант Краснова полковник Немцов [501].

Отношение польского военного командования к «демократу» Б. Савинкову не изменилось. Опекавший его и его группу полковник Ст. Довойно-Сологуб, который присутствовал на многих заседаниях РПК и РЭК, затем – НСЗРС [502], отстаивал интересы этой группы во втором отделе штаба военного министерства. Большими достоинствами «политической программы» Б. Савинкова полковник считал то, что тот «отстаивает свободную частную собственность», «признает право каждого народа на отделение от России» и «не будучи антисемитом, не хочет работать вместе с евреями» [503].

Когда конфликт между офицерами бывшей 3РА и Б. Савинковым достиг апогея и ситуация в лагерях интернированных обострилась до предела, 29 января в расположение 2-й стрелковой дивизии (форт Стефана Батория) лично прибыл глава французской военной миссии генерал Ниссель. Командующий дивизии и начальник группы интернированных в Торуни генерал-лейтенант граф Пален вручил ему «ходатайство» с просьбой «оказать содействие для передачи интернированной дивизии в непосредственное подчинение польскому командованию» [504].

В обращении к руководству французской военной миссии Пален объяснил эту просьбу полной утратой доверия лично к Б. Савинкову и к его организации и подчеркнул, что ни одно из его обещаний командованию и личному составу 3РА не было выполнено. Так, в период вербовки в русские отряды в Польше, в Риге и Ревеле представитель Б. Савинкова Дикгоф-Деренталь обещал добровольцам «своевременное содержание», «немедленную выдачу обмундирования», «выдачу снаряжения и вооружения на месте формирования», «удовлетворение пищевым довольствием в размере полного фронтового пайка, установленного в польской армии». Поскольку в Польше из-за недостатка средств «формирование дивизии продвигалось очень медленно», то это вызывало у добровольцев чувство «подавленности и подрывало веру в успех».

Теперь, после неудачи по вине Б. Савинкова (в чем был убежден Пален), положение дивизии «исключительно тяжелое, так как приходится жить в сырых и переполненных помещениях, свободный выход за стены форта предоставляется очень незначительному числу лиц», «положенный паек отпускается неисправно». В дополнение ко всему 50 % офицеров и солдат «совершенно не имеют обуви и верхней одежды», что стало причиной расширения эпидемии тифа [505]. Но более всего офицеров бывшей 3РА возмутило намерение Б. Савинкова превратить армию в политическую организацию «с социалистическим направлением» и создать в дивизии «тайные ячейки Союза Возрождения России» [506].

В ответ на этот шаг руководства 3РА Б. Савинков с 1 февраля 1921 г. РЭК свел отряды № 1 и 2 в единую армию [507]. Генерал-майор Пермикин был отстранен от командования и исключен из состава Военного совещания (совета) при начальнике Упин. Одновременно были упразднены представительства бывших армий в Варшаве, а начальник штаба гарнизона лагеря Щепёрно полковник Беляев был прикомандирован к штабу Упин для организации в армии трудовых артелей. Начальник Упин Одинец и начальник штаба Упин Росселевич 4 февраля 1921 г. прибыли в Торунь [508](форт Стефана Батория), где располагалась дивизия, где уволили генерала Палена и ряд офицеров, подчиненных ему и поддержавших его, со своих должностей [509].