Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Б. Савинков поставил ему свои «условия»: власть Советам, расформирование ВЧК, признание права мелкой частной собственности на землю. Как участник «зеленого движения» он высказался за союз с правым крылом коммунистов, которые, как предполагал Б. Савинков, готовы признать частную собственность, свободу выборов в Советы и упразднение ВЧК. Совместными усилиями с «правыми коммунистами» «независимый социалист» предполагал «уничтожение Троцкого, Дзержинского и К°» [790].

Накануне Каннской конференции Б. Савинкова посетил секретарь У. Черчилля А. Синклер и сообщил о намерении Д. Ллойд-Джорджа признать Советскую Россию. Понимая, что игра близится к концу, Б. Савинков попытался разыграть «зеленую карту», однако Черчилль, Ллойд-Джордж, военный министр Н. Эванс, представители деловых кругов Англии высказали понимание позиции Б. Савинкова, но на продолжение «зеленой» борьбы средств ему не выделили.

В январе 1922 г. в разведывательное управление штаба РККА сообщали, что Б. Савинков, несмотря на свои республиканские убеждения, в Париже встретился с монархистом, генералом П.В. Глазенапом, который встал во главе монархической группировки в Будапеште. Хотя монархист Глазенап уехал из Польши, порвав с Б. Савинковым, видимо, последний не мог еще расстаться с ролью «главнокомандующего» Русской армией в Польше и знал, как и советский военный разведчик, что деятельность Глазенапа «протекает под покровительством венгерских властей». Разведчик доносил в штаб, что комитет монархистов в Будапеште организовал легион численностью 1500 солдат (2 батальона пехоты, 1 отделение артиллерии, 1 эскадрон кавалерии) [791].

От Т. Масарика и Э. Бенеша Б. Савинкову удалось получить некоторые суммы из вывезенного из России чехословацкими офицерами золота и имущества. В это же время Б. Савинков, как последователь польского лозунга «прометеизма», в феврале 1922 г. в Париже встретился с представителями национальной эмиграции из России и призвал их к сотрудничеству и созданию единого антисоветского фронта в период Генуэзской конференции. Однако лидеры национальной эмиграции не откликнулись на этот призыв. Затем, в марте 1922 г., в Швейцарии Б. Савинков встретился с Бенито Муссолини и высказал ему восторженные замечания по поводу итальянского фашизма [792], но, несмотря на это, средств на продолжение антисоветской борьбы получить не смог.

В этот период времени в польских лагерях развернулась серьезная борьба за влияние на контингент интернированных в Польше между монархистами (в лице генерала Врангеля) и руководством савинковского НСЗРиС. Усилить свое влияние на донских казаков стремились атаман Войска Донского в изгнании Богаевский и монархист генерал П. Н. Краснов из Берлина. С. Э. Павловский показал позже, во время допросов на Лубянке, что в это время «лагеря сделались самыми ожесточенными местами политических дискуссий, которые нередко кончались кровопролитными столкновениями» [793].

От имени Врангеля в лагерях действовал генерал-майор В. М. Новиков, который был приглашен на должность инспектора рабочих артелей в отделе труда РОКК (эмигрантского) и «заведующим над интернированными» [794]. Как известно, Врангель в этот период времени предпринял активные меры по организации рассеянных по европейским государствам групп военной эмиграции в подобие регулярной армии. Для работы с оставшимися в Польше добровольцами антисоветских формирований Врангель назначил генерала Новикова в качестве «главнокомандующего российскими войсками в Польше». Кроме того, еще в сентябре 1921 г. генерал получил приглашение от РПК возглавить партизанские отряды в Белоруссии [795]. Активность в расширении влияния на контингент интернированных пытался проявить и генерал Пермикин, что входило в противоречие с планами Врангеля и генерал-майора Новикова.

Не оставляли без пристального внимания контингент интернированных в лагерях и рабочих артелях сторонники Б. Савинкова. В письме начальнику польского Генерального штаба Философов подчеркивал, что «вопрос о положении русских интернированных на территории Польской республики есть вопрос не только технический и финансовый, но также и большой важности вопрос политический». «В интересах Польского правительства, – полагал Философов, – не только сохранить траты, производимые на интернированных, но также принять меры к тому, чтобы интернированные не становились орудием антипольской пропаганды». Философов продолжал эксплуатировать отработанный тезис о необходимости правительству Польши группы «вполне благонадежных и идейно связанных с Савинковым людей» демократического направления, на которую оно могло бы положиться в случае «каких-либо осложнений с советским правительством», целью которой было бы «польско-русское сближение» [796].

Политические группы НСЗРиС в лагерях интернированных и военнопленных стали формироваться с лета 1921 г. Как и все структуры Б. Савинкова, они получали субсидии от второго отдела штаба военного министерства Польши и «вели антибольшевистскую агитацию» в среде военнопленных красноармейцев и интернированных антисоветских формирований в духе «Третьей России». Группы НСЗРиС в лагерях находились в тесной связи с РЭК и Информбюро, которые получали субсидии от второго отдела Генерального штаба до 1 января 1922 г. [797]Члены групп занимались организацией школ, постановкой спектаклей для контингента лагеря, выпускали лагерные газеты [798].

После высылки Б. Савинкова и членов РЭК из Польши в рядах НСЗРиС произошла переоценка планов и результатов политической борьбы. Самая крупная группа союза, размещенная в лагере Тухола, уже 30 ноября 1921 г. вынесла резолюцию «о бесцельности в дальнейшем партизанской борьбы при такой технической организации, которая существует сейчас». Лагерный президиум союза принял решение отказаться от метода «партизанщины», основанного на добывании «ресурсов» путем «насилия и грабежей у местного населения». «Проводившийся в жизнь из центра метод организованной партизанской борьбы, – было отмечено в протоколе заседания лагерного президиума НСЗРиС, – давал до сих пор только отрицательные результаты… а в населении вызывал недоверие и ненависть к тем людям, которые по идее должны были явиться избавителями и спасителями от коммуны» [799].

К таким выводам лагерный президиум союза пришел под влиянием генерал-майора Матвеева, командира 1-й дивизии «Смерти», который прибыл в лагерь в качестве члена Российского комитета НСЗРиС и убедил членов союза в провале «партизанщины» и отсутствии средств у союза. В свою очередь, генерал призвал членов НСЗРиС собираться «под знамена Национального союза» [800]– «единственной реальной силой, могущей объединить воедино все разбросанные по чужим землям военные силы» без различия их «политической физиономии». Поскольку политическая группа Б. Савинкова «совершенно отошла от какой-либо заботы об интернированных», то генералу Матвееву удалось убедить членов союза принять решение о подчинении их Национальному союзу и генералу Врангелю [801].