Array Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Историография революционной эпохи получила свое завершение в период Реставрации 1815–1830 гг. В это время страницы политических и исторических сочинений стали последним полем битвы Великой французской революции. «Народ Нового времени, – писал Тьерри, – жизнь которого основана на гражданском равенстве и свободном труде […] мощь третьего сословия давно уже стали свершившимся фактом, а потому – правом нашей истории» [668].

Из среды французских роялистов во время Реставрации, в 1820 г., вышла работа Антуана Феррана «История трех разделов Польши как продолжение Анархии Рюльера» [669]. Член Французской академии и один из теоретиков реставрации Ферран в своем труде по истории

Польши опирался на рукописи Рюльера и на документы французского Министерства иностранных дел. Политическая ситуация в Европе после Венского конгресса и заключения Священного союза повлияла на характер его сочинения, в котором почти явно присутствовала не только полемика с Сегюром, но и стремление опровергнуть прореспубликанские воззрения Рюльера, продолжателем труда которого провозгласил себя автор. Как большинство политических писателей того времени, Ферран рассматривал Польшу в качестве пограничного барьера между варварством и цивилизацией, как форпост Европы. Главную причину разделов страны он видел во влиянии на властителей эпохи Просвещения «деструктивной философии» и «революционного духа». Вместе с тем Ферран, повторяя аргументы польских противников Станислава Августа и Чарторыских, критиковал последних за содействие усилению влияния России в Речи Посполитой [670]. В аналогичном духе о «падении Польши» писал Нарцисс Сальванди в пространных экскурсах к своей «Истории Яна Собеского», изданной в Париже в 1827 г. [671]. Как и Ферран, он принадлежал к видным деятелям Реставрации, был министром просвещения и академиком. Рассуждения Сальванди прямо направлены против «духа революции», якобы ниспровергающего мораль и право. По его мнению, историю Польши определили «сарматские традиции», ставшие причиной ее у па дка. Польское государство, счита л Сальванди, возникло среди «темных славян», у которых отсутствовало единство, что и обусловило как характер самого государства, так и причины его гибели. Стремление же польского общества к реформам во время Четырехлетнего сейма только ускорило катастрофу Речи Посполитой [672].

Как отметил еще М.Х. Серейский, до 1830-х гг. за пределами Польши к проблемам упадка Речи Посполитой обращались историки только в Германии [673]. Это обстоятельство не случайно, и оно объясняется не только участием Австрии и Пруссии в разделах страны, не только их ролью на Венском конгрессе и в Священном союзе, но и существовавшей возможностью раздела Германии между великими державами. Эти и другие причины побуждали политических наблюдателей и ученых в Германских землях задуматься над судьбой их восточного соседа.

Как свидетельство прогрессивных тенденций в развитии польского государства восприняли многие заграничные наблюдатели Конституцию 3 мая 1791 г. [674]. Тезис об избавлении Польши от традиционной анархии вызвал и переосмысление оценки разделов страны, выраженное осуждение второго и третьего разделов Речи Посполитой. Так, сатирик Йоханес Гердер критиковал историков, по его словам, только прославляющих великие державы и унижающих угнетенные народы [675]. Профессор Геттингенского университета Людвиг Шпитлер в изданном в 1794 г. в Берлине сочинении «Проект истории европейских государств» [676]возложил на Россию вину за «невиданное насилие», а на Пруссию – «за произвол» при разделах Польши. Он писал, что интересы монархов «заслонили дело и права народов». Названный труд примечателен в двух отношениях. Во-первых, автор выдвинул весьма характерный и получивший широкое распространение в эпоху Великой французской революции просветительский тезис о «праве народов» как отрицании «права монархов». Во-вторых, осуждая разделы Польши с позиций права народов, он вместе с тем продемонстрировал явное опасение перед лицом французского революционного экспансионизма. Последнее обстоятельство подчеркивалось еще и тем, что труд геттингенского профессора был издан в Берлине, где были гораздо более обеспокоены собственной судьбой, чем сожалели о разделе Польши.

Примеры подобных размышлений мы встречаем и в наполеоновское время, в частности, в двух трудах профессоров Геттингенского университета: в выдержавшей несколько изданий «Всемирной истории» (1804) Иоганна Эйхгорна и в «Очерках истории системы европейских государств» (1809) Людвига Хеерена. Эйхгорн отмечал, что слабость Польши была вызвана политической анархией, так как «аристократизм возобладал над королевской властью, что Конституция 3 мая «могла противостоять всякому (внутреннему) злу, сделавшему Польшу бессильной» [677]. Однако республика пала жертвой внешних обстоятельств. Л. Хеерен в более абстрактной форме писал, что Польшу погубил «дух политики», то есть рационалистический расчет и произвол великих держав, острие критики автора обращено против Пруссии и России, опрокинувших право и нарушивших европейское равновесие. Однако он отдал должное и другому тезису – о польской анархии [678].

В русской историографии первым связанным с историей разделов Польши историческим сочинением как поводом для написания, так и по содержанию стала написанная еще в 1795 г., по повелению Екатерины II книга Н.Н. Бантыш-Каменского «Историческое известие о возникшей в Польше Унии с показанием начала и важнейших в продолжении оной, через два века, приключений, паче же о бывшем от Римлян и Униатов на благочестивых тамошних жителей гонении […] из хранящихся Государственной коллегии иностранных дел в Московском архиве актов и разных исторических книг» [679]. Приведенное здесь название достаточно точно характеризует как официозную и клерикальную направленность исследования, так и его источниковую базу. Опубликованная в 1805 г. к десятилетию третьего раздела Польши, книга эта должна была быть направлена против полонофильских настроений начала царствования Александра I и послужить обоснованием «законности» русской политики в отношении Польши вплоть до ликвидации польского государства в 1795 г. Примечательно, что второе и третье ее издания были осуществлены в Вильно в 1864 и 1866 гг. по указанию М.Н. Муравьева для безвозмездной раздачи православному духовенству и наставникам народных училищ Северо-Западного края.

Именно в книге Н.Н. Бантыш-Каменского впервые были сформулированы тезисы об исторической роли русского правительства в воссоединении Западной Руси и Великороссии и об особом значении покровительства православному населению Польши и Литвы со стороны России чуть ли не со времен Гедимина и уж по крайней мере с начала царствования Петра I. Тезис об исторических правах России на земли Западной Руси, дополненный утверждением о гибели Польши вследствие внутренней анархии развивал и М.Н. Карамзин, писавший, что Екатерина II «взяла в Польше только древнее наше достояние и когда уже слабый дух ветхой республики не мог управлять ее пространством» [680].