Заза Цквитария - Берия без лжи. Кто должен каяться?

До того как проанализируем сами письма, отмечу, что ничего уничижающего для Берия в этих письмах нет, кроме того, что в последнем письме применено одно слово «умоляю». Несмотря на это, авторство Берии можно поставить под большой вопрос.

Не буду останавливаться на содержании писем, поскольку большого интереса они не представляют. Самым объемным все же является последнее, в котором Берия, или псевдо-Берия, анализирует свою деятельность. Но в конце этого письма автор делает странный акцент: Т-щи, прошу извинения, что пишу не совсем связно и плохо в силу своего состояния, а также из-за слабости света и отсутствия пенсне (очков).

Возможно, не стоит обращать внимания на эту приписку и, возможно, действительно так и было, но зачем нужно было Берии оправдываться за плохую стилистику?

Исключено ли, что эта приписка сделана лишь с той целью, чтобы само письмо не вызывало лишних вопросов, если бы выявилось, что стиль письма и каллиграфия отличались от бериевских. Ответить на вопрос, что было в действительности, очень трудно. Несмотря на это, пока никто не удосужился провести каллиграфическую или любую другую экспертизу. Думаю, оригиналы письма не многие видели, особенно интересно, что в обнародованных фондом «Демократия» документах эти письма числятся как копии. Если уж данному фонду не дано было ознакомиться с оригиналом, думаю, вопрос экспертизы так и останется нерешенной проблемой.

Вызывает лишнее подозрение и следующее обстоятельство: Хрущев, который старается в своих воспоминаниях избегать неприятных моментов, особое внимание уделяет именно этим письмам и пишет, что из бункера Берия написал два или три письма на имя Маленкова и самого Хрущева. Исходя из его же слов, данные письма взволновали Маленкова, и он испугался последствий, но друзья подбодрили его (Хрущев явно имеет в виду, что они успокоили Маленкова и уверили, что не будут требовать с него ответа за дружбу с агентом империализма).

К чему такое внимание в воспоминаниях по отношению к письмам? Не старается ли Хрущев специально сделать акцент на этом эпизоде? Эти письма несут серьезную нагрузку для Хрущева потому, что подтверждают факт того, что Берия был арестован и его никто не убивал до суда.

Больше вопросов возникает по поводу писем, постольку поскольку их в своих воспоминаниях приводит и Москаленко, который сам же говорит, что не разбирается в юридических вопросах. Исходя из этого, военный не должен был делать акцент на эту деталь. Если бы он даже и помнил о нюансах, не думаю, что описал бы их в воспоминаниях, если бы это не было кому-либо интересно.

Но если письма что-то подтверждают, тысячи вопросов порождают детали самого ареста и положения Берии в гарнизоне МВО. Берия был неординарным арестантом хотя бы потому, что был арестован по политическим мотивам. По его делу в ближайшее время были арестованы его «соучастники»: Богдан Кобулов, Всеволод Меркулов, Владимир Деканозов, Сергей Гоглидзе, Влодзимирский и Мешик. Последние, в отличие от Берия, были препровождены во внутреннюю тюрьму МВД.

С ними провели все те процедуры, которые необходимы в данном случае: взяли отпечатки пальцев, сфотографировали, заполнили анкету и т. д. В случае с Берией эта проблема решена была подозрительно некомпетентно. Достаточно взглянуть на фотокарточку Берии, которая вклеена в анкету, чтобы догадаться — эта фотография не была предназначена для нее, и снята она не по данному поводу. Она не снята ни в анфас, ни в профиль, как принято установленным порядком.

Невозможно не согласиться с Еленой Прудниковой, которая утверждает, что с этой фотографии действительно на нас смотрит Берия, но по сравнению с Берией того периода на фотографии изображен более молодой Лаврентий Павлович. Эта фотокарточка больше похожа на вырезку из какой-либо групповой фотографии, вклеенную в анкету.

Отпечатки пальцев вообще не брали, что более чем подозрительно. Но было бы желание, а объяснение всегда можно найти. Например, А. Сухомлинов, бывший прокурор, заслуженный юрист, который фактически является единственным человеком, досконально изучившим дело Берии, данный факт объясняет немного своеобразно:

«Штаб округа — место, конечно, историческое, но для содержания подследственных непригодное, да и навыков у военных в этом деле не было никаких. Во всяком случае, при заполнении анкеты арестованного Берия, которое производил следователь прокуратуры СССР Цареградский, в штабе даже не смогли сфотографировать его, Берия, как положено — анфас и в профиль. Ограничились комическим фото штабного фотографа. Дактилоскопирование, т. е. получение образцов отпечатков пальцев, — обязательная процедура в МВД при аресте — также не производилось».

Сергей Кремлев тоже не верит в версию Серго Берии и считает, что Берия все же был арестован в Кремле и переведен в бункер штаба МВО, нестыковки же с фотографией объясняет следующим образом:

«Вот и эта анкета… В нее положено вклеивать стандартное тюремное фото анфас и в профиль. Но в штабе МВО тюремного фотографа, естественно, не было, и Берию фотографировали лишь в анфас и не с предписанной дистанции, поэтому фото получилось крупным, на нем, в отличие от большинства тюремных фотографий, лучше видны детали лица, четче просматривается его выражение и, главное, блеск глаз. Сухомлинов считает это фото почему-то «комическим», хотя оно безусловно трагично не только потому, что сделано в узилище, но и самой «фактурой» — с него смотрит на нас умный, немного — пока еще не смертельно — уставший человек без малейшей злобы и жестокости во взгляде».

Очень интересное, красочное объяснение, но если примем во внимание, что дело имеем не с искусством, а с прагматичным арестом, мы вынуждены и данный факт рассмотреть прагматично.

Ставить под вопрос утверждение Кремлева и Сухомлинова, что в военном округе действительно не было штатного фотографа и что военные не были знакомы с процедурой, которая проводится в данном случае, нельзя. Москаленко, конечно же, не побеспокоился бы заниматься данным мелочами, но если уж он решился придать вопросу хоть какой-то вид процессуальности, в первую очередь он не преминул бы спросить совета у лиц, знакомых с этими процедурами, а поскольку дело касалось переворота, поддержку в данном вопросе ему обязательно оказали бы.

Возможно, действительно была опасность того, что во внутренней тюрьме Берии оказали бы помощь, но никакой опасности для привода тюремного фотографа в гарнизон не существовало, если смогли привести следователя прокуратуры Цареградского.

Глядя на фотографию, невозможно согласиться с Кремлевым, что она снята в анфас. Тем более нельзя даже подумать, что она снята в профиль. С этой стороны более приемлема точка зрения Сухомлинова — фото действительно комическое. Вернее, комическое не само фото, а анкета, в которую оно вклеено. Легко можно заметить, что это вырезка из семейного фотоальбома: видно только лицо и то слишком крупным планом. Не видно ни фона, ни плеч. Кремлев прав в одном: на портрете не чувствуется ни злобы, ни жестокости. Добавлю, что не чувствуется в нем и волнения, что в первую очередь указывает на то, что во время фотографирования не было причин для таких чувств.