Жан-Франсуа Солнон - Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

И королева и принц культивировали чувство долга, однако Альберт был настолько жаден до работы, что испортил себе здоровье и без того хрупкое, и подчас несправедливо упрекал жену в небрежности при изучении материалов. Супруги разделяли жажду знаний. В некоторых видах науки и техники, которыми страстно интересовался Альберт, королева разбиралась не так хорошо, но сама она прекрасно ориентировалась в искусстве и истории. Принц никогда не стеснялся своего немецкого акцента и позволял себе некоторые ошибки в английском, а его супруга великолепно владела немецким — языком матери, а также английским, французским и итальянским. И Виктория, и ее муж любили живопись, и сами писали акварели. Они также увлекались музыкой: играли на пианино, а Альберт еще и на органе.

В отличие от Виктории, мало склонной к формализму, вопреки легенде, принц с самого начала был рабом этикета, жестко следил, чтобы двор его соблюдал. Виктория, насколько возможно, избегала роскоши и пышности, предпочитая, по ее словам «уют» и «тепло». Традиции она старалась соблюдать в рамках разумного. И еще она не уставала осуждать обычай обязательного воскресного отдыха. Викторию сердила всеобщая бездеятельность во время сонного «английского воскресенья», и она развлекалась, устраивая в резиденции на острове Уайт небольшие балы на открытом воздухе. При этом набожная Виктория не выносила ханжей и терпеть не могла пуританство министра Глэдстоуна [200] Уильям Глэдстоун (1809–1898), один из видных фигур британского кабинета, трижды занимал пост премьер-министра: с 1868 по 1874 г. с 1880 по 1885 г. и с 1892 по 1894 г. .

В целом королева казалась куда легкомысленнее мужа и была в тысячу раз менее суровой, чем тот образ, что остался в народной памяти. Показная добродетель, которую ей приписывали, была связана с ее супружеской верностью. Однако Виктория была сначала женой, а потом матерью, она любила объятия мужа и не обременяла себя излишней стыдливостью. Всю долгую жизнь королеву привлекала мужская красота. Незадолго до свадьбы Виктории довелось потанцевать с русским великим князем, будущим Александром II под осуждающими взглядами придворных. А элегантность и шарм лорда Мельбурна, несмотря на его 58 лет, произвели неизгладимое впечатление на молодую королеву. Она также не скрывала, что «грубая красота и грустные глаза» царя Николая I очаровали ее, когда тот наносил ей визит в июне 1844 г. Виктория никогда не упускала возможности упомянуть в дневнике или письмах внешность гостей мужского пола. Когда она заказывала художникам скульптуры и картины для собственных коллекций либо в подарок мужу, ее никогда не смущало обнаженное тело.

Экономичность принца стала легендарной. Эта «викторианская» добродетель, совершенно естественно привела к тому, что он стал ведать личными фондами королевской семьи. Неудобства Виндзорского замка и Букингемского дворца, их «удручающее состояние», а также экзотическая оригинальность Королевского павильона Брайтона подтолкнули супругов к решению приобрести резиденцию за городом, чтобы отдыхать там и наслаждаться покоем. Когда Виктория и Альберт покупали Осборн на острове Уайт и, начиная с 1845 г., преображали его в виллу в итальянском стиле, они мечтали об английской Ривьере. Это станет «нашим уголком», объявила королева и дала принцу полную свободу действий в восстановлении и расширении здания, выборе украшений и мебели. Виктория первой окунулась в море в «купальной машине» — это приспособление везли по отлогому берегу до самой воды, и все тут же кинулись копировать это устройство. И королева и Альберт ценили уютную атмосферу острова, которая совершенно покорила Викторию: «Я никогда не бываю так счастлива как в моменты, когда могу помногу находиться в обществе моего дорогого Альберта и повсюду следовать за ним».

Спустя три года, в 1848 г., словно желая остановить политические встряски в континентальной Европе, Альберт купил в Шотландии замок Балморал. Здание настоятельно требовало ремонта. Принц продумал его и следил за ходом работ: первый камень новой пристройки был заложен в 1843 г. Через два года королевская семья разместилась в расширенном замке. Взмывший в небо башнями и зубцами, Балморал выглядел внушительно. Для Виктории, проводившей в нем часть лета, он означал свободу от толпы, отдых, жизнь на свежем воздухе. Повседневная жизнь там шла без церемоний. Королевские дети катались на пони, принц охотился на куропаток, королева общалась с деревенскими жителями, «такими простыми и такими искренними», пытаясь понять их забавный язык, а потом разучивала шотландские танцы. Виктория не скупилась на хвалу в адрес обитателей Хайлендс: «Никогда не бывают вульгарными, им никогда не изменяет такт, очень умные, скромные и хорошо воспитанные». Каждый раз, приезжая туда, королева становилась немного шотландкой [201] Elisabeth Longford, op. cit., p. 220–221. .

Будучи председателем Общества искусств, Альберт в и юле 1849 г. увлекся замыслом архивариуса Генри Коула устроить в Лондоне торговую ярмарку международного масштаба. Принцу понравился этот честолюбивый проект, он стал его инициатором и довел до практического воплощения при поддержке министра Роберта Пиля, а также английских промышленников, которым пришлась по вкусу мысль рассказать миру о своих творениях. Так была организована первая Всемирная выставка в Европе, собравшая в одном месте, в знаменитом Хрустальном дворце, шедевре новой архитектуры, кустарную и промышленную продукцию со всего мира. 14 000 участников, 40 иностранных держав, 6 миллионов посетителей — успех был грандиозный. Альберт тратил деньги без счета. Он никогда не любил перекладывать на кого-то ответственность и присутствовал на всех фронтах работ, думая лишь об успехе предприятия, забросив остальные дела и махнув рукой на здоровье.

Реализация такого замысла сопровождалась определенными трудностями. Альберт усердно и упорно работал над их решением. Виктория изо всех сил помогала ему. Оба они понимали, в чем смысл подобного собрания: это был прекраснейший повод показать всем могущество Великобритании, «мирового цеха». 1 мая 1851 г. было назначено днем официального открытия. Оно стало для Виктории поводом произнести речь, где она восхваляла экономические силы своего королевства, выражала надежду, что свободная торговля могла стать залогом мира и солидарности между народами, и превозносила ту роль, что сыграл принц. В личном дневнике, который читали только близкие, она записала, насколько гордилась мужем: «Альберта любят и ценят так, как я бы того желала». Выставка стала триумфом принца, апогеем его публичной карьеры. Он, как объявила Виктория, «обессмертил» свое имя. При этом выставка, которую королева посещала ежедневно, заявила о решительной победе над протекционистами. Успех всего мероприятия способствовал популярности монархии. Альберт искусно справился с задачей. Ему предсказывали «вечную славу». Но все сложилось иначе.