Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

– Почему, – спрашивали он и его товарищ у нежданного гостя, – не послали своих людей король Кастилии, король Франции или Венецианская Синьория [356]?

– Король Португалии, – отвечал с сознанием долга тот, – им не позволил бы.

– Он поступает верно, – с удивлением ответили купцы.

Купцы отвели осужденного преступника в свой дом, чтобы перекусить хлебом с медом, а после Монсаид отправился посмотреть на корабли собственными глазами.

– Счастливое предприятие! – воскликнул он по-испански, едва поднявшись на борт. – Вам сопутствовала удача! Множество рубинов, множество изумрудов! Вы должны возблагодарить Господа, что он привел вас в страну таких богатств!

Вся команда уставилась на него, разинув рот.

«Мы были весьма изумлены, услышав такие речи, – записал Хронист, – ибо не ожидали услышать родной язык так далеко от Португалии». Несколько матросов разрыдались от радости. «Все они тогда соединились в смиренной и искренней благодарности Всемогущему, через чью милость и помощь им были дарованы такое великое счастие и такая удача» [357].

Да Гама обнял тунисца и усадил его рядом с собой. И не без надежды спросил, не христианин ли он.

Ответ разом стер глянец с положения вещей. Монсаид откровенно ответил, что он родом с побережья Берберии и приплыл в Каликут через Каир и Красное море. Он объяснил, что на родине встречал португальских купцов и матросов и они ему всегда нравились. Он сделает все, что в его силах, чтобы помочь.

Командор, слишком воодушевленный, чтобы позволить обескуражить себя новостям, поблагодарил его и пообещал щедро вознаградить. И добавил, что счастлив с ним познакомиться: должно быть, Господь послал его в преддверии великой миссии.

Разговор перешел на Каликут и его правителя – самутири, которого португальцы скоро стали называть заморином. Тунисский купец назвал его человеком большой доброты и чести, который с радостью примет посла чужеземного короля, особенно если у этого посла имеются ценные товары на продажу. Еще тунисец добавил, что заморин очень богат и что все его доходы происходят от пошлин, которыми он облагает торговлю.

Монсаид не преувеличивал. Каликут был самым оживленным деловым портом Индии и более двух веков являлся краеугольным камнем мировой торговли пряностями. Огромный рынок тянулся от побережья на целую милю, его лавки были открыты до поздней ночи и, как вскоре обнаружили португальцы, полнились «всеми пряностями, пилюлями, мускатами и прочими вещами, каких можно желать, всевозможными драгоценными камнями, крупными и мелкими жемчугами, мускусом, сандалами, прекрасными фарфоровыми блюдами, лакированными шкатулками, золочеными ларцами и всеми сокровищами Катая [358], золотом, амброй, воском, слоновой костью, тонкими и грубыми хлопчатыми тканями, как белеными, так и окрашенными в разные цвета, многими кручеными шелками и шелком-сырцом, тканями из золота и шелка, золотой парчой, кисеями, зерном, шелковыми коврами, медью, ртутью, красителями, кораллом, розовой водой и всевозможными сушеными и вялеными лакомствами» [359]. Перец, имбирь и корицу выращивали на плантациях в глубине материка и привозили на рынок в огромных количествах; другие пряности и экзотические товары купеческие караваны привозили с юго-востока. По улицам между переполненными складами тяжело шагали вереницы носильщиков, сгибаясь под тяжестью взваленных на спины мешков и то и дело останавливаясь, чтобы подвесить свою ношу на длинные с крюком на концах посохи.

В это время года гавань практически пустовала, но вскоре она заполнится флотилиями из Аденского залива, из Ормуза и Джедды, которые повезут индийские товары в Аравию и Иран, в Египет и в Европу. И китайцы тоже регулярно сюда наведывались, пока Срединное царство не замкнулось в величественной изоляции. Купцов манил не сам порт Каликута (португальцы уже обнаружили, что на каменистом дне его залива не за что зацепиться якорям, что он плохо защищен от муссонных ветров, а ближе к суше слишком мелок и войти туда могут только самые малые суда), а его тщательно культивируемая репутация честности. Иранский посол Абд ар-Раззак, когда наконец добрался в Индию, сообщал, что купцы из дальних стран настолько уверены в безопасности и справедливости Каликута, что отправляют свои ценные грузы, не трудясь даже заранее составить опись: «Чиновники таможни, – объяснял он, – берут на себя обязательства по надзору за товарами, которые стерегут день и ночь. Когда заключается сделка, они взимают с нее налог в размере одной четырнадцатой доли; непроданные товары вообще никакой пошлиной не облагаются» [360].

Местные рассказывали легенду об одном богатом арабском купце, чей корабль, груженный золотом из Мекки, дал течь в виду Каликута. Купец кое-как добрался в гавань, соорудил в подвале у заморина особый тайник и сложил туда свои сокровища. Вернувшись много позднее в Каликут, он вскрыл тайник и обнаружил все свое добро в целости. Тогда он предложил половину правителю, но тот отказался от награды. С тех пор купец бросил торговать где-либо еще, и так родился здешний базар. Согласно другой легенде, один арабский купец решил испытать правителя Каликута, доверив ему на хранение бочонок и сказав, мол, в нем всего лишь маринад. Любой другой правитель, которого он испытывал сходным образом, неизменно открывал бочонок и присваивал себе найденное там золото, но заморин разгадал его уловку. «Ты перепутал одно с другим, – указал он. – Там не маринады, а золото» [361]. И этот купец тоже будто бы обосновался в Каликуте.

Да Гама послал ко столь добродетельному заморину Фернана Мартинса и еще одного гонца. Проводником к ним вызвался услужливый Монсаид. Тем временем португальцы воспользовались представившимся случаем побольше разузнать о местных жителях.

Их первое открытие вроде бы подтверждало все, о чем они мечтали десятилетиями.

«Город Каликут населен христианами» [362], – записал Хронист.

Верно, это были неортодоксальные христиане. «Кожа у них смуглая, – заметил он. – Одни носят длинные волосы и бороды, а другие стригутся очень коротко либо головы бреют, оставляя на макушке лишь прядь в знак того, что они христиане. Еще они отпускают усы. Они прокалывают себе уши и носят в них много золота. Они ходят нагие по пояс, прикрывая нижние свои конечности очень тонкими хлопчатыми тканями. Но так поступают лишь самые уважаемые люди, ибо остальные перебиваются как могут».

«Женщины этой страны, – неучтиво добавлял он, – как правило, уродливы и малого роста. Они носят много золотых украшений на шее, многочисленные браслеты на руках и кольца с драгоценными камнями на пальцах ног. Все эти люди дружелюбны и явно наделены мягким характером. На первый взгляд они кажутся жадными и невежественными».