Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

А еще она была делом общеевропейским. Лиссабон гудел от иностранных финансистов, купцов и матросов, и все говорили про Индию и пряности. Англичане, французы, немцы, генуэзцы, испанцы, фламандцы, флорентийцы и даже несколько ренегатов из Венеции что ни день прибывали, дабы попытать удачи на Востоке. Новый флот был слишком велик, чтобы Португалия только своими силами могла финансировать корабли и предоставить для них экипажи, и в него записалось большое число иноземцев.

Полученные да Гамой перед отплытием инструкции были поразительно амбициозны, хотя и чуть более подробны, нежели запредельные наказы, данные королем Кабралу. Объединенный флот должен был укрепить новорожденные португальские фактории, вынудить новые города Индии и Африки принять выгодные португальцам условия торговли и усмирить непокорного заморина Каликута. Утвердив свое господство на Индийском океане, адмирал должен был разделить флот. Самому Васко да Гаме полагалось вернуться с основной частью кораблей и их драгоценным грузом в Португалию. Тем временем хорошо вооруженная эскадра Висенте Сорде должна была остаться и развязать настоящую войну против ислама. От него ожидалось не только защищать интересы Португалии, но и установить постоянную блокаду арабских торговых путей, перерезать поставки пряностей к Красному морю и задушить экономику Египта. Если все пойдет согласно плану, довольно скоро португальские корабли войдут в само Красное море и, поднявшись по нему, встретятся с войсками, пешком продвигающимися через Африку из Марокко, чтобы совместно выступить на Иерусалим.

Первые пятнадцать судов совершили положенную остановку на островах Зеленого Мыса, где священники отслужили мессу. В командах было много неопытных новичков, и один фламандский матрос с «Леитоа Новы», корабля из основного флота да Гамы, с интересом рассматривал здешних туземцев. «Люди там совершенно нагие, – выплеснулось у него на страницы дневника, – и мужчины, и женщины, и все они черные. И у них нет стыда, ибо они не носят одежды, и женщины говорят со своими мужчинами как мартышки, и они не ведают ни добра, ни зла» [452].

Плавание через Атлантику обернулось большим, чем обычно, испытанием стойкости моряков. 6 марта флот отплыл с островов Зеленого Мыса при попутном ветре, но вскоре наступил штиль. Днями напролет морякам нечем было заняться, только ловить огромных рыбин, которые, по замечанию одного матроса, были странного и ужасного вида и весили не меньше фризских коров. Потом ветер поднялся, но принес с собой шесть недель переменчивой погоды с сильной качкой, яростными порывами ветра и бурями с градом, которые едва не разметали флот. К концу марта Большая Медведица и Полярная звезда исчезли с ночного неба, и 2 апреля палящее солнце стояло в небе так высоко, что слепило глаза и уничтожало все тени. Душными были даже ночи, и матросы мучились от жары.

Вскоре корабли пересекли экватор, полуденное солнце оказалось у них за спиной, а в ночном небе ясно засиял среди перистых облаков Южный Крест. Матросы засматривались на огромные косяки летучих рыб, которые раз за разом выскакивали из воды, или на стаи белоголовых фрегатов, которые, держась вровень с парусами, иногда складывали огромные крылья, чтобы, упав камнем, схватить длинным клювом добычу. Когда за косяками рыб гнались крупные хищники, косяки выпрыгивали так высоко, что по десять или двадцать рыбин разом падали на палубы. Наконец исчезли даже рыбы и птицы, и окрест не было видно ничего живого. Жутковатую тишину нарушали лишь обычные мелкие несчастья: треск сломанной мачты или скрежет, с которым один корабль наталкивался на другой, так что приходилось тратить часы на то, чтобы распутать снасти.

К 23 апреля, дню Святого Георгия, корабли наконец поймали сильный попутный ветер и вернулись на курс. Посоветовавшись со своими капитанами, которых спрашивал, далеко ли еще, по их мнению, до мыса Доброй Надежды, да Гама взял курс на восток-юго-восток. Ветер опять повернул на встречный, и корабли погнало на запад в сторону Бразилии. Под конец мая, снова взяв нужный курс, флот настолько продвинулся на юг, что первые дни зимы длились не более восьми часов, и во время ужасной бури с «дождем, градом, снегом, громами и молниями» [453]западные ветра помогли морякам обогнуть мыс Доброй Надежды.

К тому времени удушливая жара сменилась, как записал один немецкий моряк, «холодом таким, каких не случается в Германии. Мы все мерзли, так как солнце лежало к северу, и многие наши от холода умерли. Море такое штормовое, что чудно и страшно смотреть» [454]. Немец плотнее заворачивался в промокший плащ, но его озноб, наверное, лишь усилился, когда ему рассказали, что всего два года назад в этом самом месте пропали четыре корабля – включая судно, капитаном которого был Бартоломеу Диаш. Днями напролет флот медленно и упорно продвигался с убранными парусами по бурному морю и под проливным дождем, и все были измучены к тому времени, когда адмирал указал на стаю птиц, которые охотились на море днем, но ночевать улетали на сушу: это, пообещал он, верный знак того, что берег близко. Капитаны гнали свои корабли как могли при неполных парусах, а 30 мая дозорные завидели землю, и вскоре суда бросили якорь. Пока матросы с облегчением праздновали небольшую победу, штурманы, изучив береговую линию, сравнили ее с картами и прикинули, что флот находится в сотне лиг за мысом Доброй Надежды.

Но стихия не собиралась униматься. «Потом мы подняли якорь и двинулись дальше, – возобновляет рассказ немецкий моряк, – и когда мы оказались в море, нас настиг ужасный шторм, и море было таким бурным, каким мы никогда его не видели». Бушприты и мачты ломались как ветки, и три корабля исчезли из виду. Волны били в борта и перекатывались на палубы, и после трех дней борьбы с волнами, течениями и ветрами даже бывалые моряки уверились, что им пришел конец. В самый худший момент из моря выпрыгнул гигантский дельфин и пролетел почти над мачтами, напугав суеверных матросов. Вскоре после этого горбатый кит с плавниками высотой с паруса плавал вокруг кораблей так долго и так при этом шумел, что матросы содрогались от дурных предчувствий. К их бесконечному облегчению, эти «гости» обернулись добрым предзнаменованием, шторм уступил место крепкому попутному ветру, и команды развесили мокрую одежду сушиться на слабом солнышке.

Вскоре после того как флот вошел в Индийский океан, адмирал созвал совет всех пятнадцати капитанов. Было решено разделиться: пять кораблей Висенте Сорде направятся прямиком к побережью Мозамбика, а остальной флот заглянет в прославившийся торговлей золотом порт Софала [455]. Товары, предназначенные для продажи в Софале, перегрузили на корабли да Гамы, и неделю спустя флот бросил якорь на значительном расстоянии от береговых зыбучих песков.