Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

В резолюции Х съезда РКП(б) подтверждалось решение IX съезда партии, в котором говорилось, что «задачи профессиональных союзов лежат, главным образом, в области организационно-хозяйственной и воспитательной. Эти задачи профессиональные союзы должны выполнять не в качестве самодовлеющей организационно-изолированной силы, а в качестве одного из основных аппаратов Советского государства, руководимого Коммунистической партией». Х съезд партии предложил: «Так как Советская власть является наиболее широкой организацией, концентрирующей всю социальную мощь пролетариата, ясно, что профессиональные союзы, по мере развития коммунистического сознания и творческой роли масс, должны постепенно превращаться во вспомогательные органы пролетарского государства, а не наоборот» [698]. Съезд принял подготовленные Лениным тезисы «О роли и задачах профсоюзов», фактически закрепив ленинскую идею о профсоюзах как приводных ремнях от партии к массам.

Под «передовым слоем пролетариата» Ленин подразумевал членов РКП(б). Однако партийное членство не намного поднимало культурный уровень человека и вовсе не заменяло специального профессионального образования, зачастую рождало лишь амбиции неоспоримой правоты и всезнайства, формировало «коммунистическое чванство» и партийный бюрократизм.

Крайняя централизация, ставшая характерной чертой советской политической системы, приводила к концентрации власти в руках руководителей аппаратных структур, способствовала карьеристам, рвавшимся к власти. Главным критерием кадрового отбора стала политическая благонадежность, приверженность коммунистическим идеям. Знания и деловые качества считались вторичными и учитывались «по возможности». Большевистские выдвиженцы в основном были некомпетентны, а посему легко заменимы, что позволяло держать их в строгости партийной дисциплины, беспрекословном выполнении самых абсурдных указаний. Чтобы удержаться в должности, необходимо было угодничать перед начальством, подчеркивать всячески чинопочитание. Принципы декларативной партийной демократии уступали практической авторитарности. Складывался тип руководителей с антидемократическими наклонностями, безынициативных, но уверенных в том, что цель оправдывает средства, основным из которых становилось насилие.

Конечно, среди рядовых большевиков и советских руководителей было немало инициативных и деловых людей, с определенным запасом знаний, практического опыта, способных учиться «на лету». Однако все их благородные потуги разбивались о неприступную, монолитную систему партийной серости. Некоторые из них предупреждали, что партийно-централизованный режим приведет к перерождению партии большевиков. Так, лидер оппозиционной группы «Демократического централизма», образованной в 1919 г. из недовольных «пролетарским единодержавием» и безграничным влиянием Ленина, Т.В. Сапронов на IX съезде РКП(б) назвал ЦК «маленькой кучкой партолигархии». А. Яковлев парировал, заявив, что Сапронов хочет заменить существующую олигархию другой олигархией – «только головой пониже… мы предпочитаем гениальную олигархию – посредственной олигархии» [699]. Такой ответ соответствовал духу чинопочитания партийного вождизма.

Ленин в своем выступлении назвал демократический централизм, который проповедовали Сапронов и его единомышленники, «допотопным и устарелым». Он высказался за беспрекословное повиновение «воле советского руководства, диктатора…». «И теперь, – говорил Ленин, – нас тащит назад по вопросу давно решенному, вопросу, который ВЦИК утвержден и разъяснен, а именно, что советский социалистический демократизм единоначалию и диктатуре нисколько не противоречит, что волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим» [700].

Другой лидер «децистов» Н. Осинский заявил, что видит в постановке вопроса Лениным весьма опасную тенденцию. «Диктатуру пролетариата мы превратили в единоличную власть диктатора» [701].

Таким образом, выяснились две противоположные позиции в отношении диктатуры. Главное заключалось в том, за кем пойдет большинство, хотя, несомненно, приоритет и сила были за стоящими у власти, мнение которых было «в официальной резолюции ВЦИК одобрено» [702], т. е. законодательно закреплено.

Вседозволенность магистров «ордена меченосцев», расширение их привилегий вызывало недовольство рядовых, бескорыстных, глубоко идейных большевиков, которые все настойчивее говорили о разлагающем влиянии партийного барства на единство РКП(б). «Нам надо добиться того, – говорил на IX партийной конференции в сентябре 1920 г. А.И. Рыков, – чтобы каждый коммунист знал, что мы также по тому же суду отвечаем за свои злоупотребления, даже больше, чем спецы. Если каждый из наркомов вроде меня, членов ВЦИК будет знать, что также подсуден общим судом и также может быть посажен в концентрационный лагерь… то эта болезнь будет изжита на долгое время» [703]. И это заявлял член Оргбюро ЦК РКП(б). Что же ему мешало поставить этот вопрос на обсуждение высшего партийного руководства, требовавшего, к примеру, перед Пасхой от тамбовских губернских продотрядов «послать в Москву в адрес ЦК РКП(б) вагон гусей. Приказ был исполнен. Тамбовский комитет поступил точно так же, и члены партии и их родственники получили 30 пудов гусей» [704].

Остро критиковали неравноправие в партийных рядах Т.В. Сапронов, Е.Н. Игнатов и др. Делегаты приняли решение о создании комиссии для обследования «кремлевских привилегий». Партийная конференция приняла специальные решения, направленные на оздоровление партии: создать специальные органы печати для широкой публикации критики обюрократившихся парткомов; не допускать каких бы то ни было репрессий против инакомыслящих; прикрепить к первичным парторганизациям ответственных работников ЦК и ЦКК; предусмотреть ротацию партийных кадров; устранить неравенство в условиях жизни руководящих работников и рядовых трудящихся [705].

Через полгода Х съезд РКП(б) констатировал: централизация развивала тенденцию к бюрократизации партии и отрыву ее от масс; партия действовала по системе боевых приказов, привилегии становились почвой для злоупотреблений разного рода, выявились симптомы бытового разложения. Все это «привело к внутреннему партийному кризису» [706]. В то же время ежегодно собирались партийные съезды и конференции. Выборы в ЦК проводились на альтернативной основе. На съездах и конференциях в бурных дискуссиях обсуждались основные вопросы политики партии. Но все эти споры и критические предложения не влияли на принимаемые решения, большинством голосов неизменно одобрялась политика ленинского руководства.