Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

Монополия РКП(б) на власть, сращивание партийных и государственных органов вели к партийной диктатуре, отождествлению ее с «диктатурой пролетариата». Идея «диктатуры пролетариата» предполагала, что субъектом власти является рабочий класс. Однако он даже не влиял на избрание партийных органов, особенно центральных, и не мог контролировать их деятельность. На Х съезде РКП(б) Ленин прямо заявил: «Мы после двух с половиной лет Советской власти перед всем миром выступили и сказали в Коммунистическом Интернационале, что диктатура пролетариата невозможна иначе, как через Коммунистическую партию» [707]. Более точно Ленин выражался ранее, в апреле 1906 г., повторив свое мнение и в октябре 1920 г.: «Диктатура означает… неограниченную, опирающуюся на силу, а не на закон власть» [708]. Ленин говорил о необходимости диктатуры большинства трудящихся над меньшинством буржуазии, что было явным парадоксом, попыткой скрыть основной метод ленинского партийного руководства.

Превращение партии в государственную структуру привело Ленина к изменению первоначальных взглядов на Советы. В «Детской болезни «левизны» в коммунизме» уже не Советы являются основой политической системы, а Коммунистическая партия. Советы же лишь «рычаг» партии для управления государством. По существу это был отказ от программного лозунга большевиков «Вся власть Советам!», с которым победила революция. Большевики привели Советы к власти – они же лишали их реальной власти.

Об этом напоминал П.А. Кропоткин в письме Ленину 4 марта 1920 г.: «Россия уже стала советской республикой лишь по имени. Наплыв и верховодство людей «партии»… уничтожили влияние и построительскую силу этого многообещавшего учреждения – Советов. Теперь правят в России не Советы, а партийные комитеты» [709].

Диктатура класса, трансформировавшаяся в диктатуру партии, на практике сводилась к власти узкого круга ее «верхов». Наверху партийной пирамиды Политбюро, Центральный Комитет определяли политику партии, принимали решения по множеству вопросов жизни страны и направляли их партийным комитетам. На местах решения и указания партийных комитетов подлежали исполнению государственными органами. «И сколько бы ни говорили об избирательном праве, о диктатуре пролетариата, о стремлении ЦК к диктатуре партии, – говорил Т.В. Сапронов на IX съезде РКП(б), – на самом деле это приводит к диктатуре партийного чиновничества. Это факт» [710].

Фактом было и то, что диктатура партии приводила не только к «диктатуре партийного чиновничества», но и к диктатуре «отдельных лиц». Это не противоречило официальной позиции большевистского вождя. «…Никакого принципиального противоречия между советским (т. е. социалистическим) демократизмом, – писал Ленин еще в 1918 г., – и применением диктаторской власти отдельных лиц нет» [711].

Так в условиях Гражданской войны внедрялась командно-административная система партийно-государственного управления номинально Советской России. Сама революция формировала тип руководителей, воспитывала их на культе силы, среди которых, по мнению Л.Б. Красина, господствовали «всезнайство и презрение к какому-либо вообще знанию и в еще большей степени специальному умению». Они привыкли к тому, что их бросали на любой участок, на какие угодно должности, при этом критерий оценки их деятельности был один: «рассуждать некогда, как сделаешь, так и ладно». Отсюда постоянно крепнувшее чувство всесильности и вседозволенности. Для таких руководителей становилась приемлемой только такая модель управления, при которой главной являлась «роль каких-то генеральных установщиков и инструкторов, по дудке которых должны плясать все производственные органы и отдельные министерства» [712]. Классовая приверженность, партийный диктат и беззаконное насилие становились определяющей чертой мировоззрения ставших у власти сверху донизу.

В 1919 г. Троцкий заявил, что в лице наших комиссаров «мы получили новый коммунистический орден самураев» [713]. Через два года Сталин, заимствуя эту идею, охристианизирует ее, многозначительно подчеркнув: «Компартия – своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность» [714].

Подводя итог формированию командно-административной системы государственного управления в годы Гражданской войны, Ленин писал в 1920 г.: «Соотношение вождей – партии – класса – масс… представляется у нас теперь конкретно в следующем виде. Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит Коммунистическая партия большевиков, имеющая, по данным последнего партийного съезда (IV. 1920), 611 тыс. членов. Число членов колебалось и до Октябрьской революции, и после нее очень сильно и прежде было значительно меньше, даже в 1918 и 1919 годах. Мы боимся чрезмерного расширения партии, ибо к правительственной партии неминуемо стремятся примазаться карьеристы и проходимцы, которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать… Партией, собирающей ежегодные съезды (последний: 1 делегат от 1000 человек), – подчеркивал Ленин, – руководит выбранный на съезде Центральный комитет из 19 человек, причем текущую работу в Москве приходится вести еще более узкими коллегиями, именно так называемым «Оргбюро» (Организационному бюро) и «Политбюро» (Политическому бюро), которые избираются на пленарных заседаниях Цека в составе пяти членов Цека в каждое бюро. Выходит, следовательно, – отмечал вождь большевиков, – самая настоящая «олигархия». Ни один важнейший политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний Цека партии» [715].

Политбюро, избранное на пленуме ЦК РКП(б) 25 марта 1919 г. (VIII съезд РКП(б): Л.Б. Каменев, Н.Н. Крестинский, В.И. Ленин, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий и кандидаты в члены: Н.И. Бухарин, Г.Е. Зиновьев, М.И. Калинин) фактически сосредоточило в своих руках всю власть в Советской России.

Первое заседание Политбюро, состоявшееся 16 апреля, на котором присутствовали лишь четверо – Ленин, Каменев, Крестинский и Калинин, рассмотрело вопросы экономического положения рабочих, о возможности преподавания Закона Божия во внеурочное время, о пополнении коллегии Наркомзема, о поездке Калинина на агитпоезде «Октябрьская революция», о предании суду антисоветских групп. Итак, высший партийный орган свою практическую работу начинал с государственных дел. Пленум ЦК РКП(б), избранный IX съездом РКП(б) 5 апреля 1920 г., не изменил состав партийно-государственного руководства страны.

Таким образом, по мнению известного исследователя проблемы Г.А. Трукана: «Рождавшаяся новая система постепенно переплавляла основные кадры революционеров, включенных в партийно-государственный аппарат, в огромную армию бюрократов. Нетерпимость к идейному и политическому плюрализму превращала их в заложников устаревших догм и схем, в упрощенно мыслящих людей» [716].