Владимир Филиппов - 10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

А потому есть большая вероятность того, что и его менее именитый тёзка повёл бы себя соответственно.

И хотя мы немного отклонились от темы, но и Прозорова в этот момент занесло в дебри язычества, где он основательно заплутал и сбился с дороги.

Вместо того чтобы внимательно изучать расположение русских полков на Куликовом поле и имена их командующих, повысив тем самым свой профессиональный уровень, Лев Рудольфович вновь ушёл в сторону. В этот раз его пытливый ум попытался решить вопрос, имеющий, по его мнению, первоочередное значение для понимания ситуации перед боем.

Вы не поверите, что заинтересовало писателя!

«Два Дмитрия, князь и воевода, тоже гадали о победе тайком – на дворе всё же был не XII век. Любопытно, снимали ли они при этом кресты?»

Кому до чего, а вшивому до бани!

Вот это профессиональный подход к делу. Сразу угадывается мастер. Ведь как глубоко копнул! Самую суть проблемы углядел! И ничего-то не укроется от его соколиного взора, всякий-то пустяк он видит, в каждую малость вникает. Но и на этот вопрос попробуем ответить.

В наши дни, когда народ в массовом порядке гадает на святки, что, все кресты снимают? Ведь не одни же язычники или староверы тешат себя гаданиями!

Вот и ответ.

Теперь рассмотрим вторую теорию Льва Рудольфовича.

Кто теперь попал в поле действия одиозного исследователя? Не гадайте, ответ на поверхности. Если и есть герой, то герой должен быть язычник. А тут их сразу два. Мимо не пройти, очернить нельзя, а значит? Значит, надо найти скрытые от народа факты, а дальше дело привычное, метод проверенный, путь проторенный.

«А как же братья-монахи Ослябя и Пересвет? С ними тоже не всё просто». Но Льву Рудольфовичу к трудностям не привыкать, и писатель начинает как заправский шулер тасовать исторические факты, раскладывая их в нужном ему порядке. Вывод, к которому он приходит в результате своих махинаций, достаточно тривиален, а потому и неудивителен – «Ни Пересвет, ни его брат Родион Ослябя на момент Куликовской битвы не были монахами».

(Вообще-то Ослябю звали Андрей, но Прозорова такие мелочи не интересуют.)

Ну а поскольку язычникам на территории Московского княжества в данное время в общем-то взяться неоткуда, то и начинает Прозоров фантазировать, растекаясь мысию по древу. Немного подумав и пораскинув мозгом, решил он их накрепко привязать к литовским язычникам, которые явились на Русь вместе с Дмитрием Ольгердовичем. А уж заодно и сделать национальных героев поборниками языческих ценностей, столь милых сердцу Льва Рудольфовича. И понеслось!

«Как я уже говорил, сами братья Ольгердовичи были крещены уже взрослыми людьми, первыми в своём роду. Судя по «святотатственным» высказываниям Пересвета, христианство не успело пустить глубокие корни и в душах их бояр – точно так же, как и в душе ведуна Боброка.

Уцелевший в Куликовской сече Ослябя служил впоследствии у митрополита Киприана, под старость же и впрямь постригся в монахи. Так и появился в летописях «чернец Родион Ослябя», ну а уж монахи-переписчики, видя, что он называет Пересвета братом, включили посмертно в свои ряды обоих героев Куликова поля» ( Л.П. ).

Как видим, полный набор готовых писательских штампов – и князья, не твёрдые в вере христианской, и коварные монахи-переписчики…

Одним словом, всё банально, нового ничего. Правда, удивляет один момент – как Ослябя, у которого «христианство не успело пустить глубокие корни» в душе, оказался на службе у митрополита?

Уверовал сильно во Христа и разочаровался в язычестве на старости лет?

Лучше бы писатель об этом умолчал, и как говорится, не будил лихо. Но слово не воробей, и не Льву за ним гоняться. А ведь учили неслуха мудрые язычники: помолчи Лёвушка, за умного сойдёшь. Но, знать, не пошла сия наука Озару впрок.

Для начала отметим, что все сведения о Пересвете ограничиваются свидетельствами памятников Куликовского цикла и известиями Татищева, хотя кое-что можно найти и в летописях. С одной стороны, это немного, а с другой, – более чем достаточно. Тем более, отметим ещё раз, Василий Никитич для Прозорова авторитет признанный. Итак, начнём.

Насчёт того, откуда Александр Пересвет родом, все источники единодушны – брянский боярин, родом из Любутска. «Александр Пересвет, бывший прежде боярином брянским» (Пространная летописная повесть о Куликовской битве), «Александр Пересвет, прежде быв боярин Дбрянскы» (Ермолинская летопись), а Распространённая редакция «Сказания о Мамаевом побоище» уточняет: «Пересвет, чернец любочанин».

Как видим, всё ясно и понятно, споров нет. В том, что Александр Пересвет был одним из лучших бойцов своего времени, тоже сомневаться не приходится: «Этот Пересвет, когда еще был в миру, был славный богатырь, имел он великую силу и крепость, и превосходил всех своим ростом и дородством, и прекрасно разбирался в военном деле и искусстве» (Сказание о Мамаевом побоище. Распространённая редакция).

В Основной редакции «Сказания» говорится о том же: «Сергиев чернец Пересвет, он же Александр, бывший прежде брянским боярином; этот удалец, прославленный богатырь, был весьма искусен в воинском деле и устройстве».

Практически о том же говорит и В.Н. Татищев: «Был же сей Пересвет, когда в мире был, славный богатырь, великую силу и крепость имел, ростом и широтою плеч всех превосходил, и смышлен был весьма к воинскому делу» ( В.Н. Татищев ). А дальше Василий Никитич делает очень интересное дополнение, когда рассказывает о том, из каких бойцов состоял Передовой полк: « На чело же избрались мужи храбрейшие, между которыми инок Пересвет, который прежде иночества весьма прославился в воинствеи убил великого татарского наездника, и сам при этом убит был».

«Сказание о Мамаевом побоище» не только подтверждает иноческий чин Александра, но называет имя командующего передовым полком: «Александр Пересвет, монах, который был в полку Владимира Всеволодовича».

Подведём первые итоги – Александр Пересвет, брянский боярин, был не просто непревзойдённым бойцом, но и грамотным военачальником, поскольку «был весьма искусен в воинском деле и устройстве». Причём даже у Татищева отмечается, что к моменту битвы на Дону он был монахом, а не кем-то ещё. Во всех источниках подчеркивается, что он именно бывший боярин, и в данный момент не имеет никакого отношения к этому сословию – «инок Пересвет, славнейший из послушников преподобного игумена Сергия Радонежского» (Киприановская редакция «Сказания»).

А вот о языческих наклонностях богатыря сведений нет. Фантазии Льва Рудольфовича не в счёт. Да и про Ослябю пока ни слова.

Но великий знаток христианства Прозоров продолжает трубить: «Более того, по законам православной церкви ни священник, ни монах под страхом отлучения не имеют права брать в руки оружие, даже и для защиты собственной жизни. Существует рассказ о том, как Пётр I, увидев некоего священника, идущего по дороге с ружьём, заметил – а не боится ли, мол, батюшка отлучения?..