Владимир Филиппов - 10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

Бывали в нашей истории случаи, когда полковые батюшки рядом с солдатами шли на вражеские редуты – за что им, конечно же, честь и хвала – но в руках у них в эти моменты мог быть только крест, которым они воодушевляли на битву православное воинство, который прикладывали к губам умирающих. Только крест, ничего более».

Про полковых батюшек Лев Рудольфович хорошо сказал, наверное, даже у него язык не повернулся брякнуть про них какую-либо гадость. Полковые священники действительно часто проявляли героизм – после кампании 1812 года 10 человек были награждены орденами Святой Анны, а ещё 10 – Золотыми наперсными крестами на Георгиевской ленте. Особенно прославился Василий Васильковский, священник 19-го Егерского полка 24-й пехотной дивизии 6-го корпуса 1-й Западной армии. За проявленное мужество и героизм «Его Величество высочайше указать соизволил наградить его орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса». Первый в России священнослужитель – Георгиевский кавалер! А этой наградой в России не разбрасывались. И пусть из ружья не стрелял и шашкой не рубил, но тем не менее…

Ведь по большому счёту всё зависит от ситуации, бывает и так, что и выбора иного нет, как разве что взять в руки оружие.

Слава Богу, православные батюшки рассматривали свой долг перед страной гораздо шире, чем зациклившийся в своих догмах неоязычник Прозоров. И что бы там ни плёл теоретик язычества, факты говорят совсем о другом. Не раз, когда над Русью, а затем над Россией нависала смертельная опасность, православные священники с оружием в руках становились на защиту Родины. Ярким свидетельством тому служит оборона Троице-Сергиевой лавры от польско-литовской нечисти в годы Смуты. Плечом к плечу с ратниками и жителями окрестных сёл на стенах обители сражались и монахи, не думая о том, являются ли их действия нарушением каких-либо заповедей. Потому что сражались они против западных псов за свою Веру и свою землю.

Не раз в истории нашей страны именно монастыри оказывали яростное сопротивление захватчикам.

Да и в 1812 году русские священнослужители не остались в стороне, когда вражеское нашествие захлестнуло страну. Вместе со своей паствой уходили в леса и громили незваных пришельцев, поднимая на вилы слуг «Антихриста Бонопартия».

Ну а про Великую Отечественную и говорить не приходится. Хоть при армии и не было института полковых священников, зато в партизаны священнослужители уходили. К примеру, протоиерей Александр Романушко и в разведку ходил, и в боевых операциях участие принимал. В фильме Романа Кармена «Неизвестная война» в кадрах кинохроники мы среди партизан увидим священника, у которого рядом с крестом на груди висит медаль. Псковский священник Федор Пузанов был участником двух мировых войн, награжден тремя Георгиевскими крестами, Георгиевской медалью 2-й степени и медалью «Партизану Отечественной войны» 2-й степени.

Просто у русских священнослужителей чувство патриотизма было развито гораздо больше, нежели у Льва Рудольфовича, который ради своих религиозных убеждений объявит братом хоть ляха, хоть литовца, хоть печенега. Плевать, что Руси враг, лишь бы язычником был. Братом по Вере.

Для нас же важно совершенно другое. Ещё раз отметим, что духовная, монашеская принадлежность Пересвета и Осляби не могла им помешать сражаться. Косвенное пояснение тому – запрос епископа Сарайского (его епархия располагалась в Орде) Феогноста, сделанный в Константинополе в 1279 году, патриаршему собору: «Если поп на рати человека убъёт, можно ли ему потои служить?» Ответ был: «Не удержано быть святыми канонами», – сиречь не запрещено церковными постановлениями. Как отметил М.Н. Тихомиров, «издатели вопросов Феогноста отмечают, что такой ответ встречается в древнейших и лучших списках и был первоначальным, тогда как позже на его место появляется: «Се удержано есть святыми канонами».

Но вернёмся к Александру Пересвету и Андрею Ослябе. Лев Рудольфович быстренько сообразил – раз брянские бояре, значит, связаны с литовцами, ну а литовцы, по его понятиям, – сплошь некрещёные. «То есть и Пересвет с Ослябею тоже «литовскоподданные», и под знамёна московского князя могли прийти лишь вслед за своим сюзереном, уже упоминавшимся нами Дмитрием Ольгердовичем, князем Брянским, основателем рода князей Трубецких.

Тогда, кстати, понятно участие Пересвета в первых стычках с татарами – ведь, как мы уже говорили, литовские витязи стояли в передовых рядах русского войска».

Ну, насчёт литовских витязей в Передовом полку мы уже разобрались, их там ну никак быть не могло. Просто полк был элитный, недаром Татищев отметил, что « на чело же избрались мужи храбрейшие». Потому и оказался там Пересвет, что был одним из лучших в войске.

Но Прозорова так просто не возьмёшь! Лев Рудольфович коварен!

Неоязычник заходит с другой стороны: «Из современных Куликовской битве памятников о Пересвете и Ослябе говорит только «Задонщина». По её словам, Пересвет «злаченым доспехом посвечивает». Вот и все сказки про рясы, скуфейки, схиму…

«Хоробрый Пересвет поскакивает на своем вещем сивце, свистом поля перегороди». Хорош смиренный инок, читатель? Дальше – пуще: «…а ркучи таково слово: «Лутчи бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели от поганых полоненным»…

Картина маслом кисти Репина, «Приплыли» называется. Православный монах проповедует самоубийство с помощью собственного меча как предпочтительное плену. Да ведь это – нормальная этика русского воина-язычника времён Игоря или Святослава!

По «Задонщине» свою не слишком христианскую реплику Пересвет произносит, когда «иные уже лежат посечены у Дона Великого на берегу» – то есть битва в разгаре, а Пересвет – жив» ( Л.П. ).

И можно было бы согласиться с мнением Певца Языческой Руси, но есть один момент. Во-первых, в Никоновской летописи написано чёрным по белому: «И начя просити у него князь великий Пересвета и Ослебя, мужества их ради и полки умеюща рядити, глаголя сице: «Отче, даждь ми два воина от своего полку чернечьскаго, дву братов: Пересвета и Ослебя». Сии бо суть ведоми всем ратници велиции и богатыри крепции и смыслени зело к воиньственному делу и наряду».

А во-вторых, тексты «Задонщины» тоже требуют критического подхода, ведь та самая реплика Пересвета, где он, по мнению Прозорова, пропагандирует языческие ценности, в остальных списках произведения звучит иначе. Вот что говорит по этому поводу доктор филологических наук Л.А. Дмитриев, долгое время изучавший это произведение древнерусской литературы: «Наряду со стилистической неоднородностью, пестротой «Задонщины» для нее характерна и логически-смысловая непоследовательность текста: автор то забегает вперед, то возвращается назад, от частных эпизодов неожиданно переключается на обобщенные описания и снова возвращается к частным эпизодам». Поэтому говорить о том, что Пересвет остался жив после поединка с Темир-мурзой, лишь на основании одной-единственной строчки из «Задонщины», возможным не представляется. В этом отношении «Сказание о Мамаевом побоище» выглядит более предпочтительным и логичным, по крайней мере, в нём соблюдается хронология событий.