Даниил Коцюбинский - Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна

Существует и другая версия, которую излагает, не ссылаясь на источники, А. Н. Боханов. Якобы В. Ф. Джунковский, прослышавший о кутеже в «Яре», потребовал от московского градоначальника А. А. Адрианова сделать ему подробное донесение. Тот прибыл в Петроград и предстал перед заместителем министра лично, так как не решился изложить письменно излишне скандальную историю. И, лишь получив соответствующее конкретное задание, А. А. Адрианов составил требуемый текст, хотя и не сразу.

Со своей стороны, Э. С. Радзинский предлагает своего рода еще одну «подковерную» версию, также недостаточно опирающуюся на источники.

Прежде всего Радзинский отмечает, что Джунковский, несмотря на всю нелюбовь к Распутину, не стал немедленно сообщать императору о происшествии в «Яре». Он решил тщательно подготовиться, чтобы затем бить наверняка. Для этого Джунковский поручил начальнику Московского охранного отделения А. П. Мартынову провести специальное расследование. А затем, не удовлетворясь его результатами, потребовал внести ряд уточнений и дополнений.

Как полагает Радзинский, генерала Джунковского смущала разношерстность компании, в составе которой Распутин прибыл в «Яр» и в которую входили двое газетчиков: не брезгующий литературными делами сомнительной чистоты Н. Н. Соедов и редактор-издатель московской газеты «Новости сезона» С. Л. Кугульский.

С точки зрения Радзинского, такой подбор Распутиным свидетелей своих ресторанных похождений обусловливался тем, что скандал в «Яре» был его обдуманной акцией, призванной спровоцировать Джунковского на усиление антираспутинской активности, которое, в свою очередь, должно было вызвать недовольство Джунковским со стороны царей и способствовать отстранению его от должности. Вот почему Григорий с такой готовностью пошел кутить с двумя агентами-журналистами, убежден Радзинский.

Подобно многим другим предположениям Радзинского, данная конспирологическая гипотеза выглядит совершенно надуманной.

Во-первых, сама мысль о том, что Григорий Распутин устроил пьяный стриптиз в ресторане с тайной целью «спровоцировать отставку генерала Джунковского» выглядит по меньшей мере комичной.

Во-вторых, видеть в поведении Распутина макиавеллистские расчеты – психологически неверно.

Истероид – раб ситуации. Сложные многоходовые интриги – не его удел (к ним обычно проявляют склонность люди с совершенно иным – шизоидным – типом характера). Кроме того, невозможно представить, чтобы находящийся в состоянии продолжительного запоя Григорий, который и в трезвом-то виде вел себя достаточно импульсивно, смог настолько тонко и расчетливо – чуть ли не на несколько дней вперед! – выстроить линию своего поведения, а равно предугадать последующее поведение третьих лиц.

Существует еще одна оригинальная версия данного инцидента, предложенная О. А. Платоновым и представляющаяся еще более вздорной. Согласно ей, вся история с «Яром» – фальшивка, якобы состряпанная командиром корпуса жандармов В. Ф. Джунковским, который, анализируя сведения об образе жизни Распутина, поступающие к нему, решил разыграть «ресторанную карту» и приказал своим подчиненным соорудить громкое дело из ничего. Вряд ли стоит специально опровергать эту гипотезу. Достаточно просто отметить, что она противоречит большому числу вполне достоверных источников.

Все, что мы знаем о характере Григория Распутина и о том состоянии, в котором он находился в описываемое время, позволяет прийти к однозначному выводу: скандальная история с «Яром» выглядит вполне правдоподобной. Хвастливо-демонстрационные черты характера Распутина, человека общительного и добродушного, к тому же страстно жаждущего ежесекундного признания и поклонения, в ситуации алкогольного срыва вполне могли выразиться в форме фривольно-расторможенного куража. Примечательно, что сам Григорий, как будет видно из дальнейшего, отнюдь не отрицал своего непотребного поведения в ресторане «Яр».

Инцидент в «Яре», тут же ставший достоянием гласности, совпал по времени с резким всплеском оппозиционных настроений в обществе, вызванных успешным весенне-летним наступлением немецких войск и захватом ими значительной части российской территории. Практически единодушным требованием общества стал немедленный созыв Государственной думы и уход в отставку министров, снискавших стойкую репутацию «врагов общественности» и распутинских клевретов: внутренних дел – Н. А. Маклакова, военного – В. А. Сухомлинова, юстиции – И. Г. Щегловитова, а также обер-прокурора Святейшего синода В. К. Саблера. В течение июня—июля Николай II уволил всех перечисленных сановников, назначив на их место антираспутинцев.

Над «старцем» в очередной раз сгустились тучи. Какие-то неизвестные люди неожиданно появлялись и исчезали в Покровском. Раздавались угрозы по телефону: «Твои дни сочтены».

Распутин нервничал, опасаясь, что новый глава МВД антираспутинец Н. Б. Щербатов и его заместитель В. Ф. Джунковский подготовят план физического уничтожения «старца».

1 июня 1915 года В. Ф. Джунковский выступил с докладом перед царем о кровавом немецком погроме, случившемся в конце мая в Москве 198. Решив воспользоваться случаем и считая ситуацию благоприятствующей этому, Джунковский подробно рассказал царю и о приключениях Распутина в «Яре». По словам генерала, царь во время доклада «не проронил ни слова, все время пристально смотрел мне прямо в глаза и очень внимательно слушал, только бледность выдавала его волнение. <���…> Государь сказал: Благодаря вас». Эти слова меня обрадовали и подбодрили… <���…>… ободренный, я стал высказывать Государю мои предположения. Не является ли Распутин объектом, которым пользуются враги государства для гибели России и династии и потому я прошу разрешения установить строжайшее наблюдение за всеми лицами, посещающими Распутина и кого он посещает, а особенно за лицами, подающими ему прошения для передачи на высочайшее имя. Государь на это сказал приблизительно следующее: „Я вас даже прошу это выполнять, но все, что вы будете замечать, вы будете говорить мне непосредственно, это все будет между нами…“» 199

«1-го июня. Понедельник. <���…> В 10 час. принял Джунковского по возвращении его из командировки в Москву по случаю беспорядков и погромов. Вечером посидел еще недолго у Ани» 200, – записал в Дневнике Николай. Как справедливо отмечает А. Н. Варламов, «возникает логичный вопрос: случайно или нет зашел Император к Вырубовой в очень поздний час, обсуждалось ли между двумя собеседниками происшествие в „Яре“ и какие аргументы могла привести Анна Александровна в защиту своего благодетеля и целителя» 201.