Маршалл Ходжсон - История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней

Впоследствии термин «могул» применялся в Индии по отношению к чагатайским и другим семьям, служившим Тимуридам. Следовательно, в рамках индийского контекста этот термин вполне имеет право на существование. Хотя даже в этом случае он не очень удачный. «Могол» и «монгол» различаются только в произношении. Так, некоторые невнимательные писатели в поисках соответствий заменяют термин «монгол». Поэтому считать империю Акбара «монгольской» — это не просто неточность, а серьезное заблуждение.

Хотя практически всю эту главу я писал, руководствуясь комментариями профессора Ирфана Хабиба, в некоторых случаях я отступал от его слов.

Ср. Charlotte Vaudeville, «Kabir and Interior Religion», History of Religions , 3 (1964), 191–201. Однако она определяет понятие «суфизм» слишком узко, и тем самым недооценивает отношение Кабира к нему.

Как отмечает профессор Хабиб, термин дин-е иляхи, «божественная религия», которым обычно называют этот культ, во времена Акбара практически не использовался.

Русский перевод — Абу-л Фазл Аллями. Акбар-наме. Кн. 1–4, Самара, 2003–2009. Прим. ред.

К сожалению, мы не обладаем сведениями о международном праве и дипломатии этого периода (и, по сути, других периодов истории исламского мира — сохранились только упоминания в дискуссиях о международной политике халифатского государства, которая проводилась задолго до образования многочисленных мусульманских государств). В XVI–XVII веках международные отношения в мусульманских государствах приобрели особую важность, и тем больше наше сожаление об отсутствии информации. Азиз Ахмед (Aziz Ahmad, «Moghulindien und Dar al-Islam», Saeculum: Jahrbuch für Universalgeschichte, 12 (1961) изучил немало дипломатической корреспонденции того времени, но, к сожалению, с весьма скромным результатом, хотя некоторые из его сведений могут быть полезны. Он настолько внимательный писатель и звучит в некоторых местах настолько убедительно, что некоторые огрехи, типичные для данной области, вполне допустимы. Будучи озадаченным некритическими положениями, унаследованными от ранних западных писателей (хотя он без сожаления отрицает некоторые положения современной западной школы), он не видит достойного применения даже тем сведениям, которые сам предоставил, также он редко ставит вопросы, относящиеся к делу. Он старается описать отношения великих мусульманских держав в виде долгосрочных союзов и регулировки власти, что применимо к европейской государственной системе этого периода, но никак не к исламскому миру (он даже говорит об Аурангзебе как об «узурпаторе», нуждающемся в международном «признании»). В частности, он предполагает, что османы провозгласили себя единственным историческим халифатом, унаследованным от Аббасидов, и тратит немало усилий, стараясь в цветистых формулировках других государей найти подтверждение этому факту. В другой работе Азиза Ахмеда («Akbar, heretique ои apostat», Journal asiatique , 1961, 21–38) замечены те же ошибки (концепты «сект» и др.).

Самым важным источником информации о реформах Акбара является «Акбар-намэ» Абульфазла, особенно часть Айин-е Акбари, в которой представлены все принципы политики его правления, хотя иногда там не упоминаются «неудобные» факты. В отличие от других правителей из его рода, Акбар не писал мемуаров, и Абульфазлу приходилось делать это за него. (Их переводы неудовлетворительны.) Немало данных и справедливых оценок деятельности Акбара (и его последователей) предоставляет нам Шри Рам Шарма (Sri Ram Sharma, «The Religious Policy of the Mughal Emperors» (Oxford University Press, 1940). Однако он в узком значении интерпретирует понятие «религиозный» и в основном относит его к религиозному союзу; особый интерес вызывает у него тема гонений индуистов. Та же тема раскрывается и в соотвествующих главах работы Рама Прасада Трипати «Расцвет и падение империи Моголов» (Ram Prasad Tripathi, «Rise and Fall of the Mughal Empire » (Allahabad, 1956). Трипати считается «ревизионистом» в оценке возвращения Аурангзеба к ранней политике. Работа Трипати «Некоторые аспекты мусульманской системы управления» («Some Aspects of Muslim Administration» (2nd rev. ed. , Allahabad, 1956J не лишена здравого смысла, однако ей недостает творческой образности; в этой работе походя описываются печальные последствия использования термина «могол» и неосторожного отождествления его со словом «монгол»: порой он утверждает, что раджпуты, моголы и сунниты могли представлять три разные группы, а индийские «моголы», по его мнению, могли жить еще в соответствии с древними языческими монгольскими концептами.

Последователи Сирхинди значительно преувеличили его влияние. Подобные преувеличения проникли даже в такую неполитическую работу, как исследование индийского суфизма Субхана. Основным трудом, посвященным понятиям Сирхинди, на английском языке является работа Бурхана Ахмеда Фаруки «Концепция Муджаддид в таухиде». (Burhän Ahmad Färüqi, «The Mujaddid’s Conception ofTawhid» (Lahore, 1940; 2nd ed., 1943.) К сожалению, работа Фаруки, будучи слишком предвзятой, расценивается как невежественная и наивная. (Настроение того времени, когда она создавалась, времени агитации за Пакистан, выразилось в его совершенно серьезном высказывании «Ислам был в полнейшем упадке. Неверные могли свободно высмеивать и осуждать мусульман и сам ислам».) Подобные исторические утверждения мало чего стоят.

Алван С. Истман в своей работе (Alvan C. Eastman, «Four Mughal Emperor Portraits in the City Art Museum of St Louis», Journal of Near Eastern Studies 15 (1956), 65–92) ссылается на работу Эрика Шроедера Eric Schroeder «Persian Miniatures in the Collection of the Fogg Art Museum», (Harvard University Press , 194(3) и на понятие «трагический образ» из «Art and Thought», ed. G. K. Bharata (London, 1947), чтобы раскрыть суть того, что я называю геральдическим искусством, хотя, может, он не привлекал мои выводы.

В прекрасном фильме Джеймса Айвори «Меч и флейта» (1959 год) живо и со знанием дела показаны тимуридские и раджпутские полотна, иллюстрирующие и манеры той эпохи, и идеалы, которыми руководствовались художники. Этот фильм импрессионистский, но содержит некоторые очень ценные моменты.

Основные исследования в области истории индо-тимуридской экономики принадлежат В. Х. Морланду (W. H. Moreland «India at the Death of Akbar», «From Akbar to Aurangzeb: A Study in Indian Economic History» (London, 1923). Тема аграрной экономики развита в работе Ирфана Хабиба ( Irfan Habib, «Th e Agrarian System of Mughal India (1556–1707)» (London, 1963), его внимательное и детальное исследование охватывает все сопутствующие вопросы.

Время правления Аурангзеба и последовавший за ним период перекрасно исследованы историком Джадунатом Саркаром (Jadunath Sarkar), который, будучи свободным от любой партийности, проявил особый интерес к экономическим деталям и вопросам, касающимся человека. Он считает, что Аурангзеб был великим человеком, который тем не менее разрушил империю. (Некоторые его обобщения об исламе подразумевают старые ошибочные суждения). Можно выделить его работы «Mughal Administration» (Calcutta, 1920) и «Studies in Aurangzeb’s Reign» (Calcutta, 1933); его обобщающий труд настолько объемен, что с легкостью заменяет работу Бени Прасада (Beni Prasad, «History of Jahangir» (Oxford University Press, 1922), которая предельно основательна и в основном освещает политику. Для информации непосредственно по периоду правления Аурангзеба, при этом с дополнительными данными по предыдущим столетиям, представленными во введении, смотрите работу Сатиша Чандра (Satish Chandra, «Parties and Politics at the Mughal Court 1707–1740» (Aligarh Muslim University, 1959) автор уделяет особое внимание восстаниям низших классов и экономическим противоречиям абсолютизма (используя при этом относительно механистический марксистский взгляд).