Маршалл Ходжсон - История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней

Всем самым ценным в этом анализе я обязан Мартинцу Диксону, всем несущественным — моему собственному упущению, подстрекаемому его отказом публиковаться. Враждебность кызылбашей к персам, то есть к невоенным визирям, а также другие тенденции в сефевидской административной системе этого периода рассмотрены Роджером М. Савори (Roger М. Savory; note: «The Principal Offices of the Safavid State during the Reign of Isma’il I» BSOAS. 23 (1960). 91–105; «The Principal Offices of the Safavid State during the Reign of Tahmasp I». BSOAS. 24 (1961); and «The Significance of the Political Murder of Mirza Salman. Islamic Studies» (Karachi). 3 (1964), 181. Отметим, что должность вакил, личный представитель, появилась еще при династиях, предшествовавших тюркским.

Алессандро Босани (Alessandro Bausani «Storia della letteratura persiana» (Milan, 1960) в отдельных работах проявляет интерес к тому, что происходило в поэзии индийского стиля; также он цитирует некоторые соответствующие русские исследования. (Из последних отечественных работ на эту тему можно рекомендовать Пригарина Н. И. «Индийский стиль и его место в персидской литературе», М., 1999. — Прим. ред.)

Я обязан выразить благодарность Гвити Клаффи (Guiti Claffey) за привлечение моего внимания к работам Искандер-бека и других писателей.

Перевод его работ на русский язык — Сухраварди, шихабад-Дин Йаиха. Воззрения философов (перевод З. Д. Мамедова). Баку, 1985. - Прим. ред.

Анри Корбэн (Henry Corbin) в некоторых своих работах (особенно в «Terre celeste et corps de resurrection: de l’Iran mazdeen ä l’Iran shi’ite» (Paris, 1960) блестяще представил религиозное значение мира эйдосов. В упоминаемой выше работе он пытается показать преемственность, которая могла существовать между старой зороастрийской ангеологией и исламской (при этом добавляя в свои описания романтизированный иранский национализм, который не подтверждался в его работе фактами). Статья Корбэна о визионерских снах в исламском обществе «The Visionary Dream in Islamic Society» в книге «The Dream and Human Societies», ed. G. E. von Grunebaum and Roger Caillois (University of California Press, 1960 , 381–408J связана с миром эйдосов; в том же сборнике статья Фазлура Рахмана «Dream, Imagination and ‘Alam al-ithal’» , вносит желанную ясность в предмет с точки зрения метафизики Удивительная проницательность Корбина убеждает нас в важности как Муллы Садры, так и Мира Дамада, хотя он еще не полностью смог заменить малоудовлетворительные работы Макса Хортена (Max Horten) о Садре («Die Gottesbeweise bei Schirazi » (Bonn, 1912) и «Das Philosophische System des Schirazi » (Strassburg, 1913),

К сожалению, в погоне за романтизмом Корбэн допускает исторические неточности. Так, в своих переводах он иногда ищет противоречия между Ориентальной «теософией» и Перипатетической (или просто Западной) «философией», хотя в действительности Шираки или перипатетики упоминаются в тексте просто как названия школ без географических или дисциплинарных характеристик. Также он нередко переосмысливает перевод технических терминов: например, для алям аль-муталь он подбирает термин архетипы, в то время как проще было бы употребить слово образы, в результате его текстовые вставки о зеркальных образах кажутся абсурдными. (На русский язык переведены следующие работы Анри Корбэна — Корбэн А. Световой человек в иранском суфизме. М., 2009, Корбэн А. История исламской философии. М., 2010. — Прим. ред.)

Перевод его работ на русский язык — Аш-Ширази, Садр ад-Дин (мулла Садра). Престольная мудрость (Пер. Я. Эшотса). М., 2004. Также интерес представляет русский перевод небольшой работы Мухаммада Таги Сохраби-фарра. Разум и любовь: очерк жизни и идей Муллы Садры Ширази. М., 2010. — Прим. ред.

В работе W. E. D. Allen, «Problems of Turkish Power in the Sixteenth Century» (London, 1963) представлено объемное и крайне подробное изложение проблем и начинаний османов и тюрков Центральной Евразии, которым не стоит пренебрегать, хотя некоторые его данные спорны.

В связи с дискуссией о социальной роли искусства (в более общем смысле военного государства-покровителя) я должен отдать должное идеям Мартина Диксона. Однако он ни в коем случае не несет ответственности за выводы, которые я сделал из рассуждений. К трем империям, которым я выдал пальму первенства, он приравнивал также Узбекскую империю. Но мне кажется, что ни по масштабам территории, ни по продолжительности существования, ни даже по культурному уровню ее нельзя приравнивать к трем великим империям. Хотя, несомненно, это было такое же законное государство, развивавшееся в аналогичных традициях.

Степень наших знаний о философии XVI–XVII веков наглядно иллюстрирует тот факт, что Шапир Ахмад (Shabbir Ahmad) ( «The „Addurrat ul-Thaminah“ of Mulla „Abdul-Hakim of Sialkot“» , Journal of the Research Society of Pakistan, 1 (1964), 47–78), просто перечисляя имена ученых и их учения, не показывая их в развитии, довольно поверхностно и некритически добавляет интересные факты к информации, уже доступной на западных языках.

Каждый великий деятель находился в оппозиции к события: ных источниках отражено либо то, против чего автор выступал, ли(его собственной работы. (Исключение составляют те работы, где о? но этот жанр требовал предельной осторожности.) Признаком не: принимали утверждения отдельных великих людей за представлен! составить объективного представления о происходивших события но старался передать настроения всего общества.

Морленд (W. Н. Moreland, «India at the Death of Akbar: An Economic Study» (London, 1920), 24) сосредоточил внимание на проникновении ислама в индуистские княжества. Более детально этот процесс изучил Шервани на примере Андхра (Н. К. Sherwani, «Culture and Administrative Set-up under Ibrahim Qutb-Shahi, 1550–80», Islamic Culture , 31 (1957), 127–141J.

Ветвь, основанная Бабуром в Индии, и государство под ее управлением обычно называют «Могол» (старое произношение «могул»). Это индо-персидская форма слова «монгол», которое использовали по отношению к чагатайским тюркским военным, когда те вступили в Индию, подчеркивая их связи с монголами из бассейна Амударьи. Таким образом, их отделяли от афганского военного класса, появившегося в Индии гораздо раньше и установившего здесь свою династию Лоди.

Если рассматривать историю Индии в более широком исламском контексте, то этот термин неуместен. Чагатайские тюрки, под правлением Тимуридов, не были монголами. В бассейне Сырдарьи и Амударьи они резко отличались от монголов, или могулов «Могулистана», хотя и поддерживали с ними определенные отношения. Термин «могул» намного меньше подходит, чем термин «Тимуриды», когда речь идет о расцвете Бабуров, особенно Хумаюна, и более поздней политике в Кабуле или Кашмире, когда настоящие монголы, или могулы, выступали в роли оппонентов. Наиболее правильным названием династии следует считать «Тимуриды», так как Тимур является ее признанным основателем. Кланы, поддержавшие эту династию, корректнее всего называть «чагатайские». Однако для сильно смешанных семей, служивших им, подходит только термин «Тимуриды» или «индо-тимуриды», как бы то ни было, эти семьи стоит отличать от тимуридской знати Ирана и Турана раннего периода.