Натан Рыбак - Переяславская рада

Улучив минуту, когда ксендз замолчал, Тикоцинский спросил:

- Как митрополит схизматиков?

- Есть сведения, что он будет мешать замыслам Хмеля. Его мало радует возможность попасть в зависимость от русского патриарха Никона. У митрополита немалая казна и маетности. Они могут понравиться московским попам, а мы уже намекали Сильвестру Коссову, через бернардинцев, что, в случае, если его деятельность будет полезна нам, он может об имуществе не беспокоиться.

- О, это большое дело, святой отец!

- Но представьте себе, сын мой, что на его попытку примирить Хмельницкого с королем схизматик Хмель ответил ему: <����Твое дело - молиться, мое - мирские дела вершить, так вот молись и о мирских делах не заботься>.

- Ах, схизматик, пся крев, ему-таки нельзя отказать в нахальстве!..

- В разуме, пан Тикоцинский, в разуме! Наша общая ошибка, что мы видим в нем только нахальство. Тем-то он и опасен, что умен. Возьмите во внимание - он не один действует, а всех хлопов поднял, в случае войны вся Украина станет под его знамена.

- Теперь не станет, святой отец! - с жаром воскликнул Тикоцинский. Теперь, когда так удачно распределены кварцяные войска, иное дело. Едва только наш король выдаст указ о посполитом рушении и коронный гетман ударит на Хмеля с запада, мы всадим ему нож в спину, мы это сделаем как следует. Верьте мне, пан отец!

- Но это надо сделать, пока он не объединился с московитами, сделать как можно скорее и хорошо подготовиться к этому, - заметил Бжозовский. Сам святой папа заинтересован в том, чтобы ускорить конец Хмельницкого и всей его голытьбы.

Еще долго наставлял ксендз Тикоцинского, и полковнику казалось, что святой отец слишком уж преувеличивает опасности. Он уже не с таким интересом слушал сентенции ксендза. Чтобы перевести разговор на другое, рассказал о Гармаше. Ксендз одобрил решение.

- Надо найти общий язык с зажиточными хлопами. От этого многое зависит. Но там, на гуте, тоже надо сохранять осторожность. Порою лев должен походить на ягненка, - ксендз впервые за весь вечер улыбнулся, чтобы потом неожиданно показать свои когти... Кстати, и в Киеве надо вам укреплять свои позиции, пан полковник. Войт человек рассудительный...

- О, я с ним уже столковался, он очень недоволен казаками... и Мужиловским.

- Этого Мужиловского хорошо бы приручить.

- Невозможно, пан отец. - Тикоцинский пригубил бокал, вино было терпкое и щипало язык. - Венгерские вина, пан отец, по-моему, наилучшие.

Ксендз удивленно поглядел на Тикоцинского. И такому легкомысленному шляхтичу коронный гетман поручает важные дела? А тот, догадавшись, что упоминание о вине было неуместно, смешался. Поспешно сказал:

- Покорно прошу напомнить коронному гетману, дабы ускорил присылку сюда немецких рейтар. Хорошо бы, если бы до первого снега они уже были здесь.

Ксендз кивнул головой.

- Вы о Мужиловском подумайте, сын мой! Человек просвещенный, имеет знакомства при императорском дворе, люто ненавидит нас, и Хмельницкий весьма его уважает. Он у него первый дипломат. Ездил в прошлом году в Москву. От него многое узнать можно.

- Пробовал, - развел руками Тикоцинский. - Больше молчит. Скажет за час одно слово - и то хорошо.

- Пытайтесь, сын мой, весьма советую приложить все усилия. Это было бы великое дело.

- Может быть, через Выговского попытаться склонить этого отъявленного схизматика?

- Напрасная будет попытка, сын мой. Выговский с ним, как два медведя в одной берлоге. К тому же генеральный писарь теперь на подозрении у Хмельницкого. Лучше его под удар не ставить, он еще нам пригодится.

...Ночь зажгла в темном небе зеленоватые огни звезд. Сырой туман полз от Днепра. Подол, повитый мглой, колыхался, как марево.

На Печерске, в палатах митрополита Сильвестра Коссова, окна были ярко освещены. У митрополита был в гостях Силуян Мужиловский. Коссов, одетый в широкую черную рясу, ходил по горнице, говорил взволнованно и много.

Наклонившись над столом, Силуян Мужиловский молча слушал.

- Бог свидетель моему искреннему отношению к гетману, - говорил митрополит. - Я дал ему мое благословение, когда он начал великое дело во имя веры. А что с ним теперь сталось? Не пойму! От встречи со мной уклоняется. Посполитые обиды чинят мне. На митрополичьих землях универсалам гетмана не подчиняются... Более того, стало ведомо мне от одного гетманского державца (<����Уж не от Выговского ли?> - подумал Мужиловский), что гетманом говорено: <����Универсалы пишу для виду, а перышки у Коссова пощипайте>. Богомерзкие слова! Неужели мог такое сказать гетман?

Коссов поглядывал на Мужиловского. Ожидал - быть может, от него услышит о замыслах Хмельницкого.

- Не верю, чтобы гетман мог придать значение всяческим сплетням (<����Выходит, ты все-таки задумал что-то>, - усмехнулся про себя гость). Но как дальше жить? Шляхта, как поток, снова заполонила Киев. Гетман в Москву посольство шлет, а со мною, митрополитом, не советуется. Послал ему письмо, так вот что он отписал, гляди.

Митрополит подошел к шкафу, взял с полки сверток пергамента, развернул, ткнул пальцем.

- Видишь, что написано? Читай вслух. И не стыдно ему?

- <����Грамоту твою, - читал неторопливо Мужиловский, - тебе возвращаю, ибо именуешь меня, митрополит, недостойно моего сана. А надлежит тебе именовать меня: <����земли нашей отец и повелитель>.

- Да, рука гетмана, - подтвердил Мужиловский.

- Его, а то чья ж? Не Выговский писал!

Может быть, когда-нибудь, в другое время, Мужиловский посочувствовал бы митрополиту. Но теперь нет. Он будет молчать и слушать. И когда митрополит снова заговорил о московских делах, Мужиловский понял, куда он клонит.

- Должен ведь гетман меня, владыку церкви православной, спросить? Должен?

Полковник от ответа уклонился. Коссов грустно покачал головой. Неизвестно для чего, сказал:

- Я Могилянской печатне приказал начать печатать жизнеописание гетмана и его благословенных походов за веру, а он... бог видит правду. Бог свое слово скажет...

Мужиловский наклонил голову в знак согласия.

Так и не вышло толку из этой беседы. Митрополит понял: от Мужиловского он ничего не добьется.

Полковник возвращался домой в карете. Конная стража скакала по бокам. В последнее время без стражи Мужиловский не ездил. От жолнеров Тикоцинского всего ожидай.

В мыслях его был Коссов. Как это он сказал? <����Не Выговский писал>.

- Не Выговский писал, - громко повторил Мужиловский.

Джура, дремавший напротив, проснулся:

- Чего изволите, пан полковник?

...Силуян Андреевич Мужиловский был человек уравновешенный и дальновидный. Таким знала его вся старшина, и, может быть, именно за эти качества уважал его гетман.