Сергей Захаревич - Большая кровь

Да, несмотря на грязь, отсутствие пополнений и ремонта техники, Вермахт продолжал медленно, но верно двигаться к Москве — качество все еще било количество. «Глубина отхода» советских войск и на сей раз составила 250—300 км. В первых числах октября 4-я танковая группа поле упорного боя ворвалась в Гжатск — важный опорный пункт в 150 км от Москвы на смоленском шоссе. Вступившие в город солдаты уже упоминавшегося полка СС «Дойчланд» обнаружили многочисленные тела убитых местных жителей. Как выяснилось, это были представители «ненадежных общественных слоев», которых НКВД успело расстрелять перед бегством из Гжатска.

Патриотический подъем народа в те тревожные для Москвы дни историки позже преувеличили, в действительности среди населения и в вооруженных силах зрело недовольство именно сталинским руководством, недовольство, порожденное постоянными поражениями. Малоизвестным является факт выстрелов по машине Сталина на выезде из Спасских ворот, произведенных накануне парада 7 ноября 1941 года одним из младших офицеров РККА, возмущенного хроническими поражениями на фронтах.

А к середине ноября была полностью прорвана Можайская линия, немцы захватили практически все узловые пункты советской обороны — Волоколамск, Можайск, Малоярославец, Калугу. В те же дни немногочисленные свидетели наблюдали настоящую клоунаду: Сталин, по наущению русской православной церкви, гонял кругами над Москвой лицензионный самолет I )С-3 с иконой Божьей Матери на борту.

Меллентин прав — если в 1812 году взятие Москвы большого смысла не имело, то в 1941 -м падение города — средоточия бюрократической административно-командной системы Сталина, означало крах государственной системы управления на всей европейской части СССР (ни Горький, ни Куйбышев равноценной заменой Москве не являлись), дай психологичский удар по сопротивляющимся советский войскам был бы колоссальным. Империя могла рухнуть, это прекрасно понимал Сталин, поэтому прилагал все усилия к тому, чтобы город удержать. Лично ему потеря Москвы не грозила ничем.

Сталин проявил мужество и остался в Москве? Да он никогда и не жил в Москве, имея резиденции за кольцевой магистралью. В конце 1941 года он вообще бывал в Москве только наездами, пребывая в основном на всевозможных «ближних» и «дальних» дачах — «на чемоданах» (на случай поспешного бегства).

Именно в этот момент в бой вступил «генерал Мороз»: температура упала до —10. Не смертельно, конечно, но надо понимать, к каким последствиям привели морозы и снегопады неподготовленный кзиме Вермахт. Он просто стал. Армия, ориентированная 1 ia окончание кампании в октябре (Ставка, готовившая «Тайфун», как будто забыла об этом), не имела ни зимнего обмундирования, пи специальной подготовки боевой техники к морозам.

«К середине октября погодные условия резко ухудшились и бойцам дивизии (СС «Рейх». — С.З.) пришлось преодолевать путь в условиях сильных снегопадов. Солдаты доходили до полного изнеможения, в то премя как русские с каждым часом сражались все ожесточеннее...

Наступившие холода имели одно преимущество — грязь, наконец, замерзла и продвигаться пехоте стало значительно легче. Именно благодаря этому наступление дивизии практически завершилось — до западных окраин Москвы оставалось всего 20 километров. В целом же линии снабжения растянулись на сотни километров, и вскоре стала ощущаться нехватка продуктов и боеприпасов.

Немецкие солдаты, занимавшие позиции на подступах к советской столице, являли бледные тени самих себя несколькими месяцами ранее.

Oi 1и по-прежнему были одеты в форму летнего образца, и теперь многие буквально замерзали заживо. От цветущих парней подслоем грязи остались кожа и кости, в желудках у них, как правило, было пусто, однако дух их не был сломлен. Они верили, что взятие Москвы — дело лишь нескольких дней, в крайнем случае — недель. Атем временем ...Жуков поставил под ружье 18 полностью укомплектованных дивизий, готовясь начать у подступов к Москве мощное контрнаступление» (Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 2003, с. 120—122).

«Во время пребывания в госпитале с его спокойной и размеренной жизнью я вел долгие беседы с теми, кто сражался в России ужасной зимой 1941/42 года. Такая исключительно суровая зима явилась для немецких армий неожиданностью. Верховное командование рассчитывало на победоносное завершение войны в России к концу осени, поэтому заранее не было проведено какой-либо специальной подготовки для обеспечения действий войск в трудных условиях русской зимы, даже и не с такими морозами, как в 1941/42 году» (Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта, с. 226).

Ханс-Ульрих Рудель:

«Постепенно становилось все холодней, и вскоре мы получили первое представление о предстоящей зиме. Мне, как офицеру, отвечавшему за техническое состояние самолетов группы, сразу прибавилось забот. Из-за морозов наши машины одна задругой начали выходить из строя. Для всего требуется время, с которым приходит и опыт.

На сильном морозе масло в двигателях и смазка оружия застывали. Борьба с холодом стала главной задачей. Каждый самолет на счету. В декабре температура опускается ниже 40 градусов. В полете двигатели работают нестабильно, гидравлика отказывает, радиаторы выходят из строя. Каждый вылет чуть ли не самоубийство.

Утром двигатели не хотят запускаться, хотя на ночь мы закрываем их соломенными матами. Теперь механики вынуждены каждые полчаса запускать двигатели, чтобы прогреть их. Часто они проводят всю ночь на морозе, и в результате среди них много обмороженных» (Зефиров М.В. Штурмовая авиация Люфтваффе, с. 238).

Гюнтер Ралль:

«Ледяной холод поразил нас как молния. У нас не было ни одежды, ни оборудования, предназначенных для такого холода. Температура буквально за несколько дней упала до минус 30—35 градусов Цельсия и остановилась на этом уровне. Это было время тяжелых испытаний для нас

и, особенно, для наших истребителей. Нам приходилось разжигать костры под нашими самолетами и поддерживать их втечение всей ночи, несмотря на существующие правила безопасности. Утром мыдолжны быть готовы к вылету» ( Чертова дюжина асов Люфтваффе, с. 146).

Техника в прямом смысле «замерзла» и не желала функционировать — отказывали пулеметы, двигатели танков и самолетов

I it желали заводиться. Вспомните хронику, на которой изображена брошенная нацистская техника под Москвой. Это вовсе не достижение Красной Армии. Технику бросили сами немцы по причине невозможности вывода ее из-за технического отказа.

Это через год немцы будут знать, что для безотказной работы на морозе пулемета его надо не покрывать густым слоем смазки (как указывалось в инструкциях), а наоборот — удалить всю смазку и поболтать «гевер» в ведре с кипятком.