Array Array - БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ Воспоминания и документы

Для прикрытия его атак действовали 3 ручных пулемета Дегтярёва. А фашисты отбивались, используя ручные гранаты и автоматный огонь. Дело усложнялось ещё тем, что окна в столовой была заделаны решётками. ВВ у нас не было.

На следующий день фашисты попытались выбить нас и из других помещений первого этажа [230] Неясно, какую атаку немецких подразделений описывает Долотов. Со стороны Мухавца все подходы к «Дому офицеров» простреливались огнем защитников пкт 145. . Ещё ночью они сосредоточились под высоким берегом Мухавца и с рассветом начали забрасывать нас через окна ручными гранатами. Их первый рывок к окнам был отбит. Но все обратили внимание на то, что гранаты немцев, падая в помещение, не взрываются в течение 5—6 секунд. Тогда на пол уложили матрасы, смягчающие отталкивание гранаты при падении [231] Подразумевается, что гранаты, падая на матрас, не катаются по полу и их можно быстрее схватить. , и времени оказалось достаточно, чтобы выбрасывать их обратно. В тех условиях это казалось не таким сложным и страшным. Только здесь я поверил тому, чему не верил сам раньше, когда читал о таких же действиях в борьбе с японцами на озере Хасан. В одной из контратак группа фашистов под берегом была уничтожена, многие из них утонули, отступив в Мухавец.

24 июня был создан единый для всей Цитадели штаб по руководству обороной. Командиром назначен капитан Зубачев И.Н. — помощник командира 44 сп по хоз.части, комиссаром — полковой комиссар 84 сп Фомин Е.М. В штаб вошли: ст. лейт. Семененко А.И., пом. нач. штаба 44 сп, политрук Кошкаров П.Л., лейтенант Виноградов А.А.. — нач. хим. 455 сп.

Штаб расположился в казарме 33–го отд. инж. полка — он определил задачи гарнизона: оборона до изменения обстановки. Связи с какими–либо частями вне Цитадели не было. Немцы каждый день в 12 часов прекращали обстрел и через мощные репродукторы объявляли о взятии городов Гродно, Барановичи, Молодечно, Минск… Предлагали сдаться! В случае сопротивления угрожали уничтожить «огнём и мечом»! Никто, конечно, их сообщения на веру не принимал. Мы были убеждены в своей победе и ждали большого контрнаступления. Решено было провести разведку боем с целью прорыва из крепости. Одним из командиров группы прорыва назначен лейтенант Щербаков. Поводом для прорыва явились звуки ожесточенного боя в стороне Бреста [232] Атака I/I.R.135 на Восточный форт (ок.12—13 ч. 24.06.41). . В крепости они воспринимались как попытки прорвать кольцо нашего окружения из города, где базировался штаб 28–го стрелкового корпуса под командованием генерала Попова B.C. Вылазку предполагалось сделать ночью на 26 июня в направлении Кобринских ворот. Для успеха переправы через Мухавец по мосту необходимо было уничтожить фашистов в столовой. После первых неудач решили проникнуть в столовую через 2–й этаж — взорвав перекрытия. Собрали груду ручных гранат, прикрыли сверху матрасами и взорвали. В образовавшееся в полу отверстие, в пространство дыма и пыли прыгали бойцы серж. Лермана. Оглушённые фашисты так и не успели оказать сопротивления. Часть их была убита, около 10 взято в плен [233] Взятие столовой и кухни 33–го инж. полка датируется ок. 19.00 23 июня. Без взятия этих помещений, примыкающих с востока к Трехарочным воро­там, предпринять попытку прорыва было бы невозможно. . По приказу Фомина после допроса они были заперты в каптерке под лестницей, а расстреляны, когда наше положение оказалось безвыходным [234] Пленных расстреляли уже спустя несколько часов, перед попыткой про­рыва. . В ночь на 25 [235] При описании попыток прорыва Долотов смешивает две из них — пер­вую (в ночь на 24 июня), вероятно, наиболее мощную из предпринятых «бое­вой группой Фомина», в основном именно она и описывается в данном тек­сте, и вторую (ок. 17 часов 24.06.), предпринятую ок. 18.00 24.06 несколькими группами (Радченко, А.К. Шугурова, Н.Ф. Щербакова, А.А. Виноградова). Именно в группе Щербакова ушел и Лерман. Интересно, что Долотов, не­смотря на то что данный вариант его воспоминаний несет очевидные следы «сверки» с «Брестской крепостью» С.С. Смирнова, все же не утверждает, что и уход Лермана и прорыв Щербакова были частью «виноградовского прорыва». Это (как и многие другие воспоминания) заставляет предпо­ложить, что централизованного руководства прорывом не было — в него вошло несколько стихийно сложившихся к тому времени самостоятельных групп, объединяемых, как правило, неформальными лидерами. Оговорены, вероятно, были лишь маршрут (до момента прорыва оцепления) и время начала прорыва. После прорыва оцепления (III/I.R. 133, на главном валу) отряды, понесшие к этому времени большие потери (например, как Лерман, так и командир боевой группы 75–го отдельного разведбатальона Шугуров были ранены еще до того, как прорывающиеся достигли главного вала — «между пекарней и Кобринскими воротами»), рассыпались и были пленены при раз­личных обстоятельствах как 3/PzJgAbt 45, так и другими подразделениями, продвигающимися на восток по танковой магистрали № 1. капитан Зубачев разрешил Лерману с группой добровольцев в 20—26 человек попытаться выйти из крепости. Никто из них не возвратился. 26–го 2 отряда по 30 человек около 12 ночи перешли Мухавец (часть переправлялась вплавь). Пройдя метров 200 вдоль земляных валов [236] Пкт 145. Описывая этот прорыв в том варианте воспоминаний, что опу­бликован в сборнике «Героическая оборона» (Минск, 1963. С. 337), Долотов вспоминает, что пулеметные очереди ударили по ним еще до того, как он до­брался до пекарни — вероятно, еще на мосту. , мы наткнулись на шквальный огонь немцев. В воздухе повисли на парашютах люстры, осветившие ярким светом всю местность. Немцы как будто ждали нас, мы залегли, отстреливаясь. Трассирующие следы пулемётного шквала прижали к земле. Стоны раненых, крики о помощи и отчаянные просьбы избавить от мучительной боли. Команды не слышалось. Стрельба то затихала, то после отдельных винтовочных выстрелов возникала пулеметными очередями. К утру мне в числе 5—6 человек удалось вернуться в казарму, некоторые из нашей группы были ранены. Остальные погибли — в их числе лейт–т Щербаков. Как оказалось впоследствии, бой в «стороне города» (как нам казалось) был не попыткой прорыва к нам, а ожесточенной обороной Восточного форта, которую возглавил майор Гаврилов Петр Михайлович — командир 44 сп 42–й дивизии. После войны ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Большие потери в личном составе привели нас к необходимости формировать из остатков разных частей новые смешанные боевые группы. Малочисленный средний комсостав и мл. командиры назначались командирами этих новых групп и подразделений. После потери Щербакова и Прусакова остатки наших бойцов также перешли под общее командование штаба обороны.