Владимир Невежин - Если завтра в поход…

В.М. Молотов разъяснял советскому посланнику в Швеции А.М. Коллонтай, приехавшей в Москву накануне третьего этапа советско-финляндских переговоров, что в случае начала военных действий против Финляндии войска Красной Армии уже «через три дня будут в Хельсинки». И именно там, подчеркивал глава советского внешнеполитического ведомства, упрямым финнам придется «подписать договор, который они отвергают в Москве». [401] Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. С. 126. Подобного рода недвусмысленные формулировки свидетельствовали о том, что в ответ на уже развернувшуюся в Финляндии антисоветскую кампанию Кремль намеревался приступить к адекватным пропагандистским акциям.

3 ноября, когда была опубликована правдинская передовица, Молотов безапелляционно заявил представителям финской делегации: «Мы, гражданские люди, не видим возможности дальше продвигать дело: теперь очередь военных сказать свое слово». [402] Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. С. 127. Личный состав пограничного с Финляндией Ленинградского военного округа был настроен весьма решительно. В донесении политуправления округа сообщалось, что после антифинляндской публикации «Правды» от 3 ноября среди красноармейцев стало распространяться убеждение: «Мы, если понадобится, продвинем границу от Ленинграда не только на десятки, но и на сотни километров». [403] Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945 гг.). М., 1996. С. 485.

На начальной стадии советско-финляндских переговоров в Москве Сталин выступил со своеобразной аргументацией в пользу принятия финнами предложенных им условий.

Ссылаясь на свою беседу с Риббентропом 27-28 сентября 1939 г., большевистский лидер разъяснял: немцы начали войну против Польши, поскольку желали «отодвинуть польскую границу от Берлина»: ведь до ее начала «от Познани до Берлина было около 200 километров». Советская же сторона, подчеркивал Сталин в беседе с Паасикиви и Таннером, просит, «чтобы расстояние от Ленинграда до границы было 70 км». Далее последовало сталинское замечание: «Ленинград мы отодвинуть не можем, а поэтому должна отодвинуться граница». Смысл ответа Ю.К. Паасикиви сводился к тому, что Финляндия не уступит СССР требуемые им территории Ханко и районов Карельского перешейка. [404] Таннер В. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии, 1939-1940. М., 2003. С. 42. Как и в приведенных выше высказываниях В.М. Молотова, в антифинляндских пассажах газеты «Правда» от 3 ноября 1939 г., в риторике Сталина сквозила неприкрытая угроза в адрес Финляндии.

Еще 29 октября 1939 г. военный совет ЛВО представил наркому обороны маршалу К.Е. Ворошилову «План операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии». В числе прочих в плане, в частности, предусматривались следующие действия: «По получении приказа на наступление наши войска одновременно вторгаются на территорию Финляндии на всех направлениях с целью растащить группировку сил противника и во взаимодействии с авиацией нанести решительное поражение финской армии». [405] Локальные войны XX века: роль СССР // Отечественная история. 1992. N 4. С. 14. Личный состав Ленинградского военного округа был значительно усилен дополнительными частями.

10 ноября 1939 г. в Политуправлении РККА проходило закрытое совещание Л.З. Мехлиса с писателями, освещавшими «оборонную тематику». Один из приглашенных на совещание, драматург В.В. Вишневский зафиксировал в дневнике основное содержание выступления начальника ПУРККА, который, в частности, подчеркивал, что СССР непременно добьется своего в Финляндии «не добром, так кровью». Части Красной Армии уже стояли на советско-финляндской границе в готовности, поскольку, как заявил Л.З. Мехлис, нельзя было упускать «исключительный случай на Балтике». [406] Святой Георгий Победоносец. 1994. Сент. (N 17). Без сомнения, начальник ПУРККА доверительно изложил писателям-«оборонщикам» сталинскую точку зрения на перспективы дальнейшего развития событий.

В это время глава финляндской делегации министр финансов В. Таннер, получивший непосредственную установку от Э. Эррко, ужесточил позицию на переговорах со Сталиным и В.М. Молотовым в Москве, в результате чего 13 ноября 1939 г. они были прерваны, а финляндские представители возвратились в Хельсинки.

17 ноября Сталин безапелляционно заявил: «Нам придется воевать с Финляндией». В тот же день советский полпред в Хельсинки В.К. Деревянский в своей докладной записке на имя В.М. Молотова рекомендовал предпринять следующие меры с целью оказания давления на финнов: создание обостренно-напряженной обстановки, вплоть до организации провокаций на границе; развертывание пропагандистской кампании в печати; инициирование митингов и демонстраций под антифинлядскими лозунгами и, в конечном счете разрыв пакта о ненападении с Финляндией. [407] Барышников В.Н. От прохладного мира к зимней войне: Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. СПб., 1997. С. 271.

Эта часть предложений полпреда стала реализовываться уже со второй половины ноября 1939 г. Советские газеты угрожали «финским забиякам», писали о «непобедимости» и «несокрушимости» РККА. По дипломатическим каналам в Москву передавалась информация о росте недовольства резервистов, призванных в финскую армию, о падении в ней дисциплины и появлении признаков «разложения». [408] Документы внешней политики. 1939. Кн. 2. Док. N 772.

Сразу же после срыва советско-финляндских переговоров К.Е. Ворошилов отдал приказ Военному совету ЛВО завершить сосредоточение войск к 20 ноября и представить план конкретных боевых действий. На другой день соответствующее распоряжение было направлено в войска. СССР нацеливался на наступательные военные операции, а финны – на оборонительные. Об этом может свидетельствовать не только вышеупомянутый «План операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии», но и некоторые другие документы. Например, в боевом приказе N 2, обращенном к личному составу 19-го стрелкового корпуса 7-й армии (приказ подписан 23 ноября 1939 г., т.е. за неделю до начала советско-финляндской войны) прямо формулировалась задача уничтожения противостоящих финляндских частей и продолжения в дальнейшем наступательных военных действий. Характерна заключительная фраза этого боевого приказа: «День перехода в наступление будет указан особо». [409] Родина. 1995. N 12. С. 55.

После прекращения переговоров с СССР в Финляндии с новой силой развернулась антисоветская кампания. Финляндское правительство рекомендовало подчеркивать в периодической печати неприемлемость сталинских предложений по территориальному вопросу, целью которых было вовлечение страны «в сферу влияния Советского Союза». Однако, как и польское руководство, финская сторона не ожидала от СССР решительных действий. Даже за пять дней до начала «Зимней войны» ставка финляндской армии в одном из аналитических документов изображала дело таким образом, что сосредоточившаяся на границе с Финляндией группировка советских войск не является наступательной. [410] Килин Ю. Оптимизм: на что надеялись финны в 1939 году? // Родина. 1995. N 12.С. 51.