Жан Флори - Идеология меча. Предыстория рыцарства

Другие milites, не подчиненные королю и знакомые Ратерию еще лучше, поскольку он сам пользуется их услугами, занимают промежуточное место между людьми скромных, даже презренных профессий и теми, кто, как мелкий сельский судья, принадлежит к низшему слою правящих. Это видно по напоминанию Ратерия знати о ее простонародном происхождении с целью призвать ее к скромности: отцом; и ех'а может быть tribunus или scodalscio, предок которого — miles, сын прорицателя, художника, птицелова или рыбника. [373] Rathenus Veronensis Praeloquia I, X, 23 — P L 136, col 167 То есть milites находятся на границе того слоя, который он сам назыает nobiles, причем не совсем понятно, по какую сторону этой границы их помещать. [374] О положении дворянства в то время см Kallfelz H Das Standesethosdes Adels imlO undll Jahrhundert Wurzburg, 1966, Tabacco G / «hbert del re» nelV Italia carohngia e post carohngia Spoleto, 1966

Функция, которой он их наделяет, и присущая им идеология тоже не уточняют этого. Это идеология службы, во многих пунктах еще сравнимая с той, какую мы отметили в предыдущем веке. Так, начинает Ратерий с утверждения: miles, согласно заповедям Иоанна Крестителя, должен воздерживаться от вымогательств и довольствоваться жалованием. Далее он развивает эту мысль: miles не должен совершать святотатств. Что это значит? Не нарушать библейских заповедей: не грабить, не обижать вдову и сироту. [375] Rathenus Veronensis Praeloquia I, II, 3 — P L 136, col 149150 Здесь в негативной форме выражена часть королевской этики; как отмечает Ж. Батани, «miles не должен наносить ущерб вдове и сироте, но не сказано, что он должен их защищать». [376] Batany J Sa these «Les engines et la formation du theme des etats du monde», chapitre 10, p 367 См также Cardim F Alle radici Op at, p 221, Cavallan V Rateno e Verona Qualche aspetto di vita cittadina del X secolo Verona, 1967 Ему не предлагается никакой позитивной этики: ни защиты христианства, ни защиты слабых. Его функция — служить: князю, королю, епископу. Всё, чего от него ждут, — чтобы он подчинялся и чтобы не извлекал выгоды из носимого им оружия, даже если, превратно поняв слова Писания о наживании друзей неправедно нажитыми богатствами, miles вообразит, что часть награбленной добычи мог бы раздать как милостыню. Такое пожертвование не будет принято Богом.

Впрочем, эти предписания для miles 'а имеют чисто профессиональный характер. Ратерий предостерегает miles h от соблазна, характерного для воинского ремесла, — вымогательств путем насилия над слабыми. Точно так же купца он призывает не поддаваться алчности, ремесленника — посвящать свою работу Богу в виде подношений: они как плод труда, а не грабежей могут быть угодны Богу, и т. д. Попутно отметим, что власть имущие в этой группе не фигурируют. Конечно, начинает Ратерий свою книгу с milites, но следующих три главы посвящены очень скромным «профессиям»: ремесленника, медика, купца…

Что касается короля, то Ратерий и ему как идеал предписывает повиновение — повиновение епископу, которому король должен позволять руководить собой. Ему надлежит также быть щедрым по отношению ко всем. [377] Rathenus Veronensis Praeloquia I, II, 4 — P L 136, col 272273

Таким образом, для Ратерия Веронского, отмечающего в Италии наличие городских структур, исчезнувших в северных регионах, откуда он родом, — каждому уровню, каждой функции соответствует собсгвенная этика. Самой главной остается функция епископов, состоящая в руководстве королями. Что до milites, то их дело — служить, принадлежа к самому низкому уровню из тех, кто располагает какойто вооруженной властью. Это исполнители воли светских властей. Но при исполнении этой воли некоторым из них удалось подняться на новый социальный уровень, и их удачливые потомки оказались среди nobiles. Однако никакой особой этики, тем не менее, им не предлагается, кроме честной службы без грабежа и вымогательств. Это дисциплина солдата всех времен.

В отношении же местных князей, напротив, в плане идеологии можно отметить некоторые следы социального подъема. Ведь X век был настоящим веком князей, особенно во Франции. Это отмечается почти везде: [378] См, например Halphen L Le Comte d'Anjou аи XI' siecle Рапь, 1906, p 151–177, Boussard J L'origine des families seigneunales dans la region de la Loire moyenne // С С М, 5, 1962, p 302–332 Общий обзор см Werner К F Untersuchungen zur Fruhzeit des franzosischen Furstentums, 910 Jhdt //Die Welt als Geschichte 1958, S 279–283,1959, S 187, 1960, S 117119 принцам, герцогам, графам или маркизам удается избавиться от королевской опеки, которая как во Франции, так и в Германии ослабла. В Германии с 900 г. внутренние смуты и вторжения венгров и норманнов сопутствуют упадку центральной власти и ведут к образованию национальных герцогств, которые сохранятся даже после того, как Оттон I станет императором. Во Франции графы выходят изпод королевской власти, основывают собственные «династии», становятся соперниками короля, присваивая его политические прерогативы и атрибуты. Это движение, начавшееся в IX в., в течение X в. ширится, чтобы достичь полного расцвета к концу этого века или началу следующего. Так, около 950 г. в столь близкой к королевским доменам области, как графство Шартр-Блуа, граф Тибо, прозванный «Плутом», становится грозным местным князем. [379] Cm Chedeville A Chartres et ses campagnes, XI'XII' stecles Pans, 1973, p 254 Первые Капетинги, как известно, не могут распространить свою власть за пределы собственного домена, и сфера их влияния сужается. [380] Ср Lemangnier J F Les fideles du roi de France, 936–987 // Recueil de travaux offerts a Clovis Brunei Pans, 1955, t II, p 138–162, Structures monastiques et structures pohtiques dans la France de la fin du Xе et des debuts du XIе siecle / /Sethmane di Studio sull Alto Medtoevo, p IV Spoleto 1957, p 357400 Как во Франции, так и в Италии формируются территориальные княжества. [381] Cm Dhondt J Etudes чш la naisbance des pi inctpautes terntoi tales en Trance (IX'X Ђ weeks) Brugge, 1948 Одна Англия, где Альфред Великий, а потом в 937 г. Ательстан разбили датчан, сохраняет сильную центральную власть до конца правления Эдгара, и датчанам удается утвердиться здесь лишь при Этельреде, в начале XI века.

Этот почти всеобщий подъем значения князей, разумеется, влечет за собой соответственное изменение идеологии. Ж. Дюби, например, отметил, что королевские добродетели — справедливость, щедрость и сохранение мира — постоянно восхвалявшиеся писателями каролингской эпохи, в XI в. славятся уже как достоинства графов или герцогов. [382] Duby J L'lmage du prince en France au debut du XIе siecle // Cahiers d Histoire, 1972, p 211216 Да и мы выше отмечали, что в X веке король словно бы перестает интересоваться раире l ами . Эта тенденция, явственная в начале XI века, зародилась уже в середине предыдущего. [383] Cm Bosl К Potens und Pauper Begnffsgeschichthche Studien zur gesellschafthchen Differenzmrung lm fruhen Mittelalter und zum «Paupensmus» des Hochmitelalters // Festschrift О Brunnei Gottingen, 1963, S 6087

Так, именно графа, мирянина, ставит в пример своим монахам, равно как и мирянам аббат Одон Клюнийский, когда к 942 г. пишет историю графа Геральда Орийякского. Вот человек, которого рождение и физическая сила предназначали для супружеской жизни, для богатства, для воинских подвигов; но мудрые наставники с юных лет научили его любить грамоту, что вызвало в нем влечение к Богу, то есть побудило отказаться от форм мирской жизни: не позволив себя развратить злым нравам, свойственным столь великому множеству прочих сеньоров, он, Геральд, не пожелал стать грабителем, поставив свой меч на службу справедливости Христовой, то есть в защиту бедных, безоружных и особенно церквей от угрожающих им беспокойных рыцарей, а, в конце концов, и вовсе отказался от жизни воина, роздал деньги бедным и нищим и отрекся от услад брака. То есть, как часто говорилось, это нечто вроде монашеского идеала, который аббат Одон в такой форме предлагает мирянам. [384] Здесь существует два варианта толкования К Эрдман Erdmann С Die Ent tehung des Kreuzzugsgedankens Stuttgart, 1955, S 78, полагает, что «Vita Geraldi» была написана в основном$7 Геральд, как идеальный образец «доброго христианина» того времени, конечно же, изображен взыскующим апостолической жизни, стремящимся в монастырь. Однако, и это новый момент, аббат Клюни не боится показать его исполненным колебаний и сомнений в отношении ухода из мира: ведь достойных монахов так мало. Он решил, что лучше быть добрым мирянином, чем дурным монахом. [385] Eudes de Cluny Vita sanctt Geraldi coimtis Aunhacensis, P L 133 col 675 То есть он остается в своем сословии, в миру. Но он очищается от всяческой скверны: подобно монахам, он ведет жизнь целомудренную и воздержную; как и они, не прибегает к насилию, торжествуя над своими врагами без пролития крови, запрещая солдатам грабеж; как и они, живет в относительной бедности, раздавая свои богатства pauperes и неимущим. [386] Ibid , col 662, 664, 671 О роли Одона Клюнийскою в формировании новой мирской духовности см Rosenwem В Н and Little L К Social Meaning in the Monastic and Mendicant Spnituahties //Past and Present 63, 1974, p 432 То есть положение Геральда представляется двойственным, или, скорее, амбивалентным, потому что он может служить образцом и для монахов, и для мирян. Для монахов, видящих в нем, «простом мирянине», воплощение добродетелей, примеры которых должны бы подавать они. И для тех самых мирян, для которых его жизнь — доказательство, что святую жизнь можно вести и в миру.