Гектор Байуотер - Странная разведка: Воспоминания о Секретной службе британского Адмиралтейства

В другой раз, преследуемый решил поиграть со своим «преследователем» таким простым способом, который не подошел бы даже для розыгрыша деревенского полицейского в английской глубинке. Однако он оказался вполне пригоден, чтобы одурачить немецкую полицию. По теории нашего агента, методы немецкой полиции специально разработаны с учетом национального характера и темперамента, потому, несомненно, они вполне эффективны, когда используются против немцев. Но если дело касается разоблачения иностранцев, то возникает совсем другая ситуация. Для немецких полицейских иностранец непонятен, его поведение их запутывает, он играет «не по правилам», и потому сложная и заботливо налаженная машина ломается.

Наш информатор был убежден, что любой профессиональный преступник, научившийся своему ремеслу в Англии или во Франции, мог впоследствии продолжать свою карьеру в Германии сравнительно безнаказанно так долго, пока полиция не познакомится в полной мере с его методами — а на это действительно понадобится много времени.

Когда немецкие военно-морские службы присоединились к охоте на нашего странствующего друга, они проявили не больше воображения, чем полиция, и их усилия тоже оказались бесплодными. Их тактика основывалась на принципе «паука и мухи», но они почувствовали себя одновременно удивленными и уязвленными тем, что муха вежливо отказывалась прогуляться по паучьей сетке.

Где-то за два года до войны наш агент получил следующее письмо:

«Уважаемый господин…,

Я слышал от одного нашего общего друга, что вы интересуетесь фактами и действиями немецкого флота. Как морской офицер в отставке я хорошо знаком с ситуацией и мог бы предоставить вам точные сведения. Я был бы рад, если бы вы согласились со мной встретиться. Я предложил бы местом встречи кафе… на Вильгельмштрассе, я буду вас там ждать в три часа пополудни, в четверг. У меня будет гвоздика в петлице».

Подпись, следует добавить, была неразборчивой. Излишне говорить, что встреча не состоялась, однако агенту удалось достаточно быстро выяснить, что господин с гвоздикой был вовсе не «морским офицером в отставке», а капитаном первого ранга на активной службе, занимавшим важный пост в разведке немецкого Адмиралтейства. Это письмо, разумеется, было одним из примеров «паучьей нити», ловушки, и в помещении, соседствующем с тем отдельным кабинетом, где нашего агента напрасно ждал немецкий офицер, в засаде сидели двое полицейских.

Когда эта попытка провалилась, немцы организовали вторую. Пришло новое письмо, в котором выражалось сожаление по поводу несостоявшейся встречи и с жаром предлагалось встретиться снова. Теперь отправитель был бы «рад предоставить сведения чрезвычайной важности». Подпись была уже читаемой и указывала адрес в берлинском пригороде Шарлоттенбурге. На это письмо агент ответил следующим посланием:

«Я благодарю вас за ваше дружеское предложение, но хочу вас заверить, что я ни в коей мере не интересуюсь конфиденциальными сведениями о немецком военно-морском флоте. Это было бы равноценно шпионажу, преступлению, за которое наказывают очень сурово. Информация о флоте, которую я собираю, я полностью получаю из немецкой прессы и делаю это чисто в коммерческих целях».

«Dienstmann», то есть посыльный, очень удивился, когда принес письмо по указанному адресу. Как только он пришел туда, его тут же задержали, отвели в соседний полицейский участок, где несколько часов допрашивали, пока не выяснили, что он ничего не знает о человеке, вручившем ему это письмо.

Как ни невероятно это звучит, но вскоре наш информатор получил и третье письмо с приглашением встретиться с людьми, «желающими передать секреты немецкого флота».

В другой раз его квартирную хозяйку затерроризировала полиция, заставляя составлять ежедневное донесение о перемещениях ее жильца. Но честная женщина быстро продемонстрировала, что справилась со своей задачей, и рассказала нашему агенту всю эту историю. Его комнату дважды обыскивали в его отсутствие в поисках компрометирующих улик — их не было — и в этих двух случаях, обыски, проводившиеся якобы в строгом секрете, были такими бестолковыми и неловкими, что он с первого взгляда смог это определить.

Больше, чем немецкой полиции, ему приходилось бояться кандидатов в добровольные помощники, чье усердие переходило рамки сохранения тайны. Нередко навстречу к нашему другу набивались британские офицеры, обычно армейские, приехавшие в Германию в отпуск. Они желали немного поработать на разведку самостоятельно. Они не проходили никакой подготовки, у них не было инструкций, но до отъезда из Лондона они заходили в штаб разведывательной службы, и там им сообщали, где они могут найти нашего агента.

Он, впрочем, не имел ни малейшего желания становиться гидом, учителем и другом тем, кто ему навязывался. Его посетители обычно были очень молодыми людьми, совершено неопытными, и не имели ни малейшего представления о правилах, по которым живет разведка. На самом деле они были источником хлопот и даже риска. Они либо усаживались в кафе или другом общественном месте и весело болтали о том, что они собираются делать в Киле или Вильгельмсхафене, либо — и это было еще хуже — вели себя точно как опереточные заговорщики, разговаривали только шепотом, передавали записочки, написанные тем, что они считали шифром, обычно это был просто греческий алфавит! В общем, они делали все, чтобы немедленно вызвать к себе подозрения даже самого бестолкового полицейского.

«Эти славные парни делали мое существование невыносимым, — рассказывал наш агент. — Даже сегодня, у меня на голове волосы встают дыбом когда вспоминаю некоторые их поездки. Однажды, в момент слабости, я разрешил одному из них сопровождать меня в поездке в Киль. Я туда ехал просто ради нескольких наблюдений чисто общего характера, потому что, когда мне предстояла серьезная работа, я предпочитал работать в одиночку. Но через день или два мой юный и блестящий попутчик заскучал и попрощался со мной, чтобы поработать самостоятельно. Вернулся он в гостиницу в тот же вечер, очень взволнованный и самодовольный.

Целый день он бродил по Гаардену, на другом берегу порта, где расположены верфи концерна «Крупп-Германия» и Имперского Арсенала. Наконец, его занесло к главным воротам Арсенала, где маленькая группа посетителей ожидала разрешения войти. Но, случайно узнав из замечания одного ротозея, что для входа нужно показать удостоверение личности, он мудро решил отступить, причем ушел с большой поспешностью. В соседнем кафе он наткнулся на двух немецких матросов, вступил с ними в разговор и узнал, что один из них говорит по-английски. Угостив их несколькими кружками пива, он узнал еще, что они служат на миноносце, который сейчас ремонтируется в Арсенале. Его тут же пригласили посетить корабль следующим утром, и один из моряков пообещал встретить его у ворот в десять часов утра и провести вовнутрь. Мой невинный юный друг тут же принял это предложение и теперь с нетерпением не мог дождаться этой новой встречи.