Владимир Бешанов - Кроваво-Красная Армия. По чьей вине?

«В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового».

Задумываться не над чем, когда сам товарищ Сталин «планирует историю».

Оказалось, что историю планировал не только он.

В первые же дни войны советские военачальники продемонстрировали полное отсутствие профессионализма, неспособность управлять крупными войсковыми соединениями в реальных условиях, пренебрежение всеми правилами ведения боевых действий. Они бросали войска в сражение без подготовки, без авиационной разведки, без авиационного прикрытия.

Войска, вопреки требованиям собственных уставов, развертывались и действовали на широких фронтах, в произвольных направлениях, без взаимодействия друг с другом. Оборона строилась по принципу кордонной линии, без должной глубины, без учета тактики противника, характера местности и важности обороняемых направлений.

Оперативное построение армий почти всегда было одно – эшелонным, силы и средства в соединениях также распределялись равномерно по всему фронту. Резервов не было. Об обеспечении стыков и флангов генералы не заботились, сваливая эту головную боль на соседей.

В ходе оборонительных операций отсутствовал широкий маневр силами и средствами за счет других, менее активных участков. Отход войск с одного оборонительного рубежа на другой, как правило, вынуждался обстановкой и осуществлялся под сильным огневым воздействием противника. Заблаговременная подготовка рубежей и организация устойчивой обороны в тылу осуществлялась редко. В результате в случае вынужденного отхода и на новом рубеже не удавалось закрепиться.

Аукнулось шапошниковское «постольку–поскольку», но в основном ― просто безграмотность, незнание элементарных основ военного искусства, неумение прогнозировать действия противника. Почему–то не рушился «ненадежный тыл» германской армии, не организовывал повстанческих отрядов европейский пролетариат, и с амуницией все у немцев оказалось в порядке.

Маршал А.И. Еременко (1892―1970), прозевавший удар танковой группы Гудериана на Орел и оставшийся без фронта, после войны сокрушенно качал головой:

«Оглядываясь назад, рассматривая теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не смогли тогда разгадать намерения противника?.. Лучшего района для наступления танковой группы на Москву, чем район Глухов, Новгород–Северский, Шостка, не найти. Путь оттуда на Орел и Тулу был кратчайший. Десну форсировать не надо. Брянские леса остаются севернее. Однако командование и штаб Брянского фронта не смогли расшифровать этот легкий шифр».

Остается сделать вывод, что в сентябре 1941 года Еременко читать карту еще не умел.

Оказавшись в окружении, советские полководцы впадали в полную прострацию, поскольку просто не знали, что нужно делать в такой непредусмотренной уставами ситуации. Одни пытались во что бы то ни стало удержать занимаемый район, другие ― хаотично и бестолково бросали тающие силы на прорыв в различных направлениях. Маршал Конев писал:

«Нашей целью было не позволить врагу сужать кольцо окружения и, имея обширную территорию, маневрировать силами, сдерживать активной борьбой превосходящие силы противника. Конечно, борьба в окружении ― сложная форма боя, и, как показал опыт войны, мы должны были готовиться к такому виду действий, чего, к сожалению, перед войной не делалось».

В конце концов и те и другие отдавали войскам приказ разбиться на мелкие группы и выходить из котлов самостоятельно. Оставшиеся без командиров, красноармейцы десятками тысяч сдавались в плен, бросая оружие и технику. Разнокалиберные командующие просачивались на восток в сопровождении самого близкого круга командиров и личной охраны, не пытаясь возглавить какое–нибудь подразделение: так было легче проскользнуть незамеченными.

Генерал А.А. Власов выходил из окружения дважды, и каждый раз «группа прорыва» состояла из самого генерала и очередной походной жены. Если имелась такая возможность, наши военачальники просто грузились в самолеты и улетали, передавая оставшимся войскам пламенный привет и последний приказ: «сражаться до последней возможности» или «наступать перевернутым фронтом».

Невозможно представить себе Паулюса, бросившего в Сталинграде свою 6–ю армию, и Гитлеру не могло прийти в голову вывезти из котла фельдмаршала. Когда фюрер отдал приказ оставить гиблое место командиру 14–го танкового корпуса генералу Хюбе, тот

«категорически отказался подчиниться. Он отправил в Берлин сообщение, что он привел своих солдат в Сталинград и приказал им сражаться до последней пули. А теперь он намеревается показать им, как это делается».

Сравним это с бегством советского командования из Севастополя в июле 1942 года, когда почти все руководители обороны ― адмирал Октябрьский и генерал Петров, их штабы, все командиры дивизий, все партийное руководство и чины НКВД ― около 500 человек ― погрузились на самолеты и подводные лодки и благополучно отбыли, бросив на произвол судьбы 100–тысячный гарнизон. Понятие о воинской чести им отшибли смолоду.

Сталинские генералы готовились только наступать, но, как выяснилось, наступать они тоже не умели. Во–первых, сразу терялось управление; во–вторых, «не хватало опыта»; в–третьих, мешал противник, создавая своими действиями «сложную обстановку». Примеров тому не счесть.

Май 1942 года. Уже год идет война, германская армия потерпела поражение под Москвой, но устояла. Воспрянувший духом Сталин велел закончить войну в 1942 году. Две армии Юго–Западного фронта, наступая на Харьков, сами влезли в организованный для них немцами «мешок». В последний момент маршал Тимошенко отдал приказ: развернуться частью сил и совместными ударами разгромить вышедшего в тыл противника.

«Ничего не скажешь,

― пишет маршал Москаленко, командовавший 38–й армией, ―

замысел был смелый и представлялся авторам простым и реальным. Наделе все обстояло не так просто. Прежде всего, необходимо было произвести перегруппировку больших масс войск, разбросанных на большом пространстве. А мы тогда еще не умели делать это должным образом».

Июнь. Самому Москаленко дали танковый корпус и приказали контратаковать:

«Танковые бригады нанесли удар в лоб. Между тем были вполне возможны и обходные маневры, которые, несомненно, дали бы лучший результат… К сожалению, в описываемый период войны мы еще далеко не всегда обладали таким умением и еще только накапливали драгоценный опыт… Да, многому научились мы в ходе майских и июньских боев в 1942 году. Стали лучше видеть и предугадывать замыслы противника, лучше планировать и управлять боевыми действиями».