И Фроянов - Погружение в бездну (Россия на исходе XX века)

-----------------------------

1 Эти меры, согласно данной статье, президент принимает ''в установленном Конституцией Российской Федерации порядке''. Однако такой порядок в Конституции четко не установлен. Точно так же обстоит дело с внутренней и внешней политикой государства, основные направления которой, согласно ст. 80.3, определяет президент ''в соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральными законами''. В.О.Лучин ставит обоснованный вопрос: ''Кто и каким образом способен измерить "соответствие Конституции и федеральным законам" определяемых единолично Президентом основных направлений внутренней и внешней политики? Ведь нет ни одной важнейшей функции в арсенале государственной политики, которую нельзя было бы не соотнести с понятием ''основные направления внутренней и внешней политики''. При систематическом толковании статьи 80 Конституции РФ возникает неопределенность: допустимо ли Президенту действовать вне рамок конкретных полномочий, установленных статьями 83-90,111,114,115,117 Конституции РФ? Если допустимо, зачем понадобилось, наряду со статьей 80, вводить в Конституцию целую дюжину норм, фиксирующих точно определенные права Президента? Формула об определении ''направлений внутренней и внешней политики'' почти буквально воспроизводит отмененную ст. 6 Конституции СССР 1977 года с той лишь разницей, что КПСС выступала все-таки как коллегиальный субъект, в то время как Президент управляет страной единолично'' (Лучин В.О. ''Указное право'' в России. С. 12)

2В качестве примера можно привести войну в Чечне 1994-1996 гг. (Никонов В.А. Эпоха перемен: Россия 90-х глазами консерватора. М., 1999 С.291-358). Импульс чеченской войне, являющейся по сути войной против собственного народа, дал секретный президентский Указ No 2137 от 30 ноября 1994 года ''О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской республики'' (Лучин В.О. ''Указное право'' в России. С. 16).

610

ла законодательного характера, на осуществление которых по Конституции же требуется согласие обеих палат. Между тем ст. 86 Основных законов 1906 года (пусть это правило на практике и нарушалось) недвусмысленно провозглашала принцип обязательного соучастия тогдашнего парламента (Государственной Думы и Государственного совета) в законодательстве, подчеркивая, что ''никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной Думы...''.1 87-я статья Основных законов, правда, позволяла императору в чрезвычайных случаях (в перерывах между занятиями Думы) законодательствовать без санкции палат. Однако потом обязательно следовало испросить их согласие на соответствующую меру. В противном случае она теряла силу. В нынешней Конституции такой оговорки нет. Аналогичную повышенную устремленность к авторитаризму наблюдаем и в сфере исполнительной власти.

В Российской империи после реформы Совета министров в 1905 году установился порядок, по которому от главы правительства (ранее такой должности вообще не существовало) фактически не зависели министерства Военное, Морское, Иностранных дел, Императорского двора, подчиняясь непосредственно государю. Министерство же внутренних дел было подведомственным председателю Совета министров,2 значение которого (следовательно, и правительства) в системе власти было весьма существенным. Случалось, правительству удавалось добиться от царя отмены уже принятых им ранее решений.3 Взаимоотношения монарха с правительством

-------------------------------

1 Свод Основных государственных законов. Ст.86// Государственный строй Российской империи накануне крушения М., 1995.

2 Учреждение Совета министров. Ст. 16,17// Государственный строй Российской империи накануне крушения.

3 Флоринский МФ. П.А.Столыпин и проблема единства государственного управления в 1906-1911 гг.// Государственная деятельность П.А.Столыпина. М., 1994. С.124; Ганелин Р.Ш., Флоринский М.Ф. На пути к летнему политическому кризису 1915 года// Проблемы социально-экономической и политической истории России Х1Х-ХХ веков. СПб., 1999. С.474-481.

611

строились в значительной мере на законе о Совете министров.1

Отношения же Ельцина с правительством Российской Федерации во многом зависели и зависят не от ''веления'' Федерального Закона, а от президентского ''хотения'' (а порой даже каприза), запечатленного ''указным правом''. Он ''вывел силовые структуры из подведомственности Правительству. Механизм этого переподчинения прост: нормы о подведомственности Министра обороны, Министра внутренних дел, Министра иностранных дел, Председателя Федеральной службы безопасности Президенту включались в "положения" об этих органах, а сами "положения" утверждались президентскими указами. Так Президент укреплял собственные позиции и обесценивал значение Правительства''.2

Нынешний авторитарный режим опирается на силовые учреждения, прежде всего на снаряженное современным оружием и техникой МВД, насчитывающее в своем составе, по признанию С.В.Степашина, 1,5 млн человек.3 Это очень впечатляет, если учесть, что в российской армии после ее преступно-бестолкового сокращения находится на службе 1 млн 200 тыс. человек. Выходит так, что сегодня президентская власть опасается не столько внешней угрозы, сколько внутренних протестов и волнений со стороны народа, доведенного до отчаяния либерально-демократическим беспределом. И вот тут явственно проглядывает существенное отличие авторитаризма русских монархов от новейшего российского авторитаризма. На это отличие обратил внимание А.С.Панарин. ''Нашими западниками, - пишет он, - затушевывается тот разительный

----------------------------------------

1Флоринский М.Ф. Самодержавие и проблема единства государственного управления в период первой мировой войны (1914 - февраль 1917 гг.): Докт. дисс. Л., 1990. С.82-83, 133.

2 Л у ч и н В.О. ''Указное право'' в России. С. 14.

3 НТВ. ''Итоги'', 1999, 7 марта.

612

факт, что традиционалистская авторитарность, предшествующая западническим "перестройкам", всегда была более умеренной по части применения насилия, военно-полицейского и духовно-идеологического, чем сменяющая ее "просвещенная" власть носителей "нового порядка"''.1 Умеренность эта в значительной мере объяснялась присутствием в отношениях русского царя с подданными элементов патриархальности. Для них государь являлся ''Царем-Батюшкой''. Они верили в царскую справедливость, в способность монарха защитить слабого от произвола сильного, одинаково заботиться о каждом, независимо от его места в обществе. ''На сильного Бог да Государь'', - гласила народная поговорка. Еще в конце XIX века крестьяне верили, что царь всех ''одинаково любит, всех ему одинаково жалко''. Перед нами, несомненно, идеализированный образ. Но тем не менее следует все же сказать, что на протяжении столетий существовали реальные исторические причины веры народа в царя.2 Эта вера, осознаваемая монархом, налагала на него обязанность править милостью, а не насилием.